- А ты?
Бранвена посмотрела на меня долгим взглядом, затем протянула руку и провела ладонью по моей щеке.
- Ах, милый, - страстно проговорила она. - Да разве я способна на это? Как ты мог подумать такое?! Мне дорога каждая твоя частичка, и я скорее умру, чем причиню тебе вред. Отныне и по гроб своей жизни я буду твоим верным ангелом-хранителем.
От ее нежного прикосновения, от ее пламенных слов, от ее ласкового взгляда меня охватило возбуждение. Но это было, если воспользоваться лексиконом Моргана, всего лишь банальное желание гульнуть на стороне. Ведь я так давно не держал в своих объятиях Дейрдру...
- Мое наваждение прошло, Бранвена, - сказал я. - Или почти прошло.
Она убрала руку и вся будто сникла.
- Да, я чувствую это, - тихо произнесла она. - Так быстро... Но неужели я нисколько не нравлюсь тебе? Вот такая. Ведь сейчас я красавица, правда?
- Ты прекрасна, Бранвена, - искренне ответил я. - И ты нравишься мне даже в своем истинном облике, но...
- Но ведь это и есть мой истинный облик, - воскликнула она. - У меня их два. Целых два истинных облика! В одном я дурнушка, в другом красавица.
Я недоуменно уставился на нее.
- Прости, Бранвена. Мы говорим об одном и том же, или о разных вещах? Под истинным обликом я подразумеваю постоянный, обусловленный индивидуальными особенностями метаболизма каждого человека, заложенными в его генах... Ты понимаешь, что я имею в виду?
Бранвена криво усмехнулась.
- Да, понимаю. Я уже знаю и про гены, и про метаболизм, и про многое другое. И к твоему сведению, сейчас мне не приходится контролировать свой метаболизм, чтобы оставаться в этом облике.
Мое недоумение переросло в изумление.
- В самом деле?!
- Клянусь Источником. Оба мои облика теперь заложены в моих генах.
Я содрогнулся от ужаса. Во всех без исключения Домах вмешательство в естественную генетическую структуру было строжайше запрещено из-за непредсказуемых последствий оного и каралось очень жестоко - стерилизацией с последующим изгнанием. В среде Властелинов имелось множество разных, порой бессмысленных табу и запретов, порожденных консерватизмом и косностью нашей цивилизации долгожителей, но в данном случае представители всех поколений были единодушны - никакой евгеники.
- Бранвена, солнышко, - встревоженно проговорил я. - Что ты наделала?! Ведь ты не была уродиной, даже напротив - ты была очень симпатичной девушкой, хоть и не красавицей. А теперь ты поставила под угрозу будущее своих детей. Думаешь, вампиры и оборотни - это лишь сказки?
Бранвена покачала головой.
- Я ничего с собой не делала. Это все Источник.
- Что?!
- Источник дал мне второй облик. Видимо, он не лишен тщеславия и решил, что его Хозяйка должна выглядеть надлежащим образом.
Со вздохом облегчения я повалился на траву.
- Слава тебе господи, - от всей души восславил я бога, чье существование все еще было для меня под большим вопросом.
Бранвена склонилась надо мной и погладила мои волосы.
- Ты так переволновался из-за меня?
- Еще бы! Ведь ты не чужая мне. И мне не безразлично твое будущее и будущее твоих детей.
- Будущее моих детей, - с печальной улыбкой повторила Бранвена. - А будут ли у меня дети?
- Обязательно будут, - ответил я. - Если, конечно, ты сама этого захочешь.
- Значит, ты согласен?
Я рывком поднялся.
- Бранвена! Прошу тебя, не надо.
- Кевин, я серьезно. Очень серьезно. - Она действительно говорила серьезно. - Ты даже не представляешь, как я люблю тебя. Я хочу тебя, только тебя, никто другой мне не нужен.
- Это детский романтизм, Бранвена, - попытался вразумить я ее.
- Отнюдь! - живо возразила она. - Я уже достаточно взрослая. По моим подсчетам мне скоро исполнится двадцать четыре года.
- Правда? - удивленно переспросил я. - Ты умудрилась прожить восемь лет за пять месяцев?
- Ага. Я подолгу живу в мирах, где время течет очень быстро, но знаю меру и не допускаю таких промахов, как Колин, который однажды за ночь скоротал почти три года, а на утро не мог вспомнить, как зовут его камердинера.
- А ты, как я вижу, очень осторожна, - подыграл я ей, радуясь перемене темы. - Даже наш проницательный Морган, во всяком случае месяц назад, ничего не подозревал. Он лишь как-то вскользь заметил, что за последнее время ты здорово повзрослела.
- А я действительно повзрослела. Я много чего видела, о многом узнала, прочла множество интересных книг, общалась со многими интересными людьми, а многие мужчины предлагали мне руку и сердце - ведь всюду, кроме Лайонесса, я бываю в своем новом облике. - Тут она усмехнулась, а на ее ресницах заблестели слезы. - Но я отвергала все предложения - и пожениться, и просто переспать, - потому что есть на свете человек, для которого я берегу свою невинность. Это ты, Кевин-Артур.
- Бра...
- Помолчи, пожалуйста. Ты просто не понимаешь меня; ты думаешь, что я упрямая и глупая девчонка. Что ж, думай так и дальше, а я буду ждать. Времени у меня вдоволь, я терпелива и буду ждать.
- Чего?
- Пока ты не поймешь меня. Скоро, очень скоро ты начнешь понимать меня и когда-нибудь ответишь на мою любовь - если не из любви, так из понимания и сочувствия.
- Жалость унизительна, Бранвена, - мягко сказал я. - Тем более для тебя, Хозяйки Источника.
- Я говорю не о жалости, а о понимании, Кевин. О том самом понимании, которое вскоре придет к тебе. Тогда ты поймешь мои чувства и посочувствуешь мне. Не пожалеешь - а именно посочувствуешь.
С этими словами она поднялась на ноги и зашагала прочь от меня вверх по склону холма.
- Бранвена! - окликнул я.
Она остановилась и повернула ко мне голову.
- Да?
- Что с Эмрисом и Эриксоном?
Несколько секунд она помолчала, затем ответила:
- Эмрис мой брат, и я забочусь о нем. А что касается Брана Эриксона, то для него уже начался ад при жизни. Я как раз собираюсь посмотреть на его мучения. Хочешь со мной?
Я отрицательно покачал головой.
- А зря, - сказала Бранвена. - Я придумала для него одну очень оригинальную пытку. Я поселила его в мире, где каждый день похож на вчерашний, где нет никаких перемен, где все птицы поют одну и ту же унылую трель, где небо все время хмурое, а солнце никогда не выглядывает из-за туч. Эриксон не испытывает ни голода, ни жажды; еды и питья у него вдоволь, но нет людей, с которыми он мог бы пообщаться, и нет мальчиков для его гнусных забав. К нему прихожу только я - и в этом вся жестокость моей пытки. Он стремительно старится, ибо время в том мире течет довольно быстро, а я каждый раз предстаю перед ним все такая же молодая.