— Что? — на лице желтоглазого кланника отразился шок.
— Как к кретину. К придурку самому настоящему, — так же спокойно подтвердила Айне.
Ириано закашлялся.
Мне стало жалко на него смотреть, тем более Тантаэ уже улыбался, да и остальные, думаю, веселились не меньше.
— Но, — она повысила голос, — думаю, у вас есть все шансы изменить мое мнение. И, слово пророчицы, этот процесс доставит массу удовольствия и вам, и мне, и, пожалуй, всем свидетелям.
— Вот как? — только и сумел вымолвить Ириано, но в глазах у него зажглись странные огоньки.
— Именно, — благосклонно улыбнулась Айне.
На моей памяти, это было самое странное признание в любви. Впрочем, чего еще ждать от пророков?
…только этот звон в ушах был слегка подозрительным, да… и темнота… Наверное, лампочки закоптились от дыма…
— … Нэй! Нэй! Боги, что с ней?! Это я сделала?!
— Не говорите глупостей, Айне. Просто действие стимулятора закончилось…
Проснулась я начисто лишенной чувства времени — и, кажется, вдобавок совести. За окном было темно, да и лампа в комнате почти не давала света. Дэриэлл дремал в кресле, закутавшись в клетчатый плед.
— Который час? — от моего сиплого шепота целитель подскочил на месте, как от вопля в ухо. Вот что шакарская чувствительность с людьми делает!
— Нэй! Ну, наконец-то очнулась, я уж думал, что придется тебя будить… радикальными методами, — искренне обрадовался он. — А что до времени… Половина шестого вечера и, между прочим, третье февраля.
Я приподнялась на локте и тряхнула болезненно тяжелой головой. Февраль-мевраль, третье-пятое… Да какая разница? А что до «проснулась»…
— Нет, — сказала я, подумав. Это показалось мне чрезвычайно забавным — таким, что глупое хихиканье едва удалось сдержать.
— Что — «нет»? — с некоторым подозрением осведомился Дэриэлл, сощуривая глаза.
— Не проснулась, — ответила я лаконично. И добавила с достоинством: — Мне надо в туалет. Только я не скажу, зачем.
Дэйр поперхнулся вдохом и закашлялся.
Я, не обращая на него ровным счетом никакого внимания, сползла с кровати. Вернувшись, недовольно нахмурилась, выхлебала залпом сначала воду из стакана на прикроватном столике, потом — из кувшина. Облизнулась, обвела комнату пристальным, ищущим взглядом, но больше воды не нашла и, грустная, забралась обратно под одеяло, с удивлением обнаружив там тело.
— Это Максимилиан, — поспешил объяснить Дэриэлл, услышав мое гневно-растерянное сопение. — Мы с Акери посоветовались и решили, что лучшим способом восстановления сил для Ксиля будет сон рядом с «точкой опоры» и…
— Сон так сон, — покладисто согласилась я и зарылась поглубже в одеяла и подушки. Постель слабо пахла ландышем, горячее плечо Ксиля под моей щекой — размятыми травами и солнцем. Уютно. Как на летней веранде… Только оладий не хватало и… — Приготовь мне утром молока, Дэйри. Я сплю.
— Найта, не надо столько спать, — забеспокоился вдруг Дэйр. Я лениво прикрыла глаза, сползая пониже и подсовывая руку по спину Ксилю. Тепло-то как… — Ты себя немного странно ведешь. Что-то случилось? — он дотронулся до моей щеки.
— Можешь считать, что в меня вселился дух, — великодушно предложила ему я и, не слушая более ничего, заснула.
Иногда я бываю ужасно упрямой. К счастью, это случается крайне редко.
Первое, что я почувствовала утром — запах молока. Кипяченого. И… кажется, сдобы с корицей.
— М-м-м, — протянула я, жмурясь, как кошка на солнце. Собственно, солнца и было в достатке — кто-то распахнул ставни настежь и лучи проникали в комнату свободно. Дэриэлл осторожно расставлял на прикроватном столике кружки с молоком, исходящим паром, и тарелочки с плюшками. — Доброе утро, Дэриэлл, — улыбка у меня, кажется, не помещалась на лице.
Целитель улыбнулся в ответ, подворачивая рукава свитера:
— Вижу, он уже отселился обратно.
— Кто? — искренне не поняла я.
— Дух, — туманно пояснил Дэйри. Ксиль вдруг заворочался у меня за спиной и сел, опираясь на подушки. Я сразу же выбросила непонятные намеки Дэриэлла из головы.
Видеть Максимилиана таким было… странно. Раньше волосы у него были не только черными, но и жесткими, а сейчас стали похожими на шелковистую паутину. Ресницы выцвели еще сильней, но, к счастью, не терялись благодаря нечеловечески светлому, до снежной белизны, оттенку кожи.
А глаза… глаза казались даже ярче. Глубокие, затягивающие, как небо поздним вечером.
Ксиль склонил голову на бок.
— Хорош? — с насмешкой спросил он, но за провокационном тоном мне послышалась легкая неуверенность.
— Конечно, — поспешила ответить я, скрывая смущение. Ну, насколько это возможно, если сидишь со смутителем в одной постели, сталкиваясь с ним коленями.