- Ты знаешь, Малекит, повелитель Свартальхейма, что будет, если носитель Эфира вернет свою асгардскую силу? Ты подумал, что произойдет, если столь могущественный артефакт получит такое тело? Как поведет себя разрушительная сила тьмы, оказавшись на свободе? Миры Иггдрасиля погрузятся во мрак, как ты того хотел. Вот только править всем этим будет не Свартальхейм. На моих глазах двоих твоих солдат поглотил Эфир просто потому, что один из них разозлил его. Нет, получивший свободу Камень Бесконечности не станет помогать кому бы то ни было. Он будет действовать так, как захочет сам. Ты уверен, что желаешь увидеть все это своими глазами?
Изуродованное лицо верховного свартальхеймца потемнело. Стоящие рядом с ним охрана и советники заметно напряглись, однако никаких действий не предпринимали, дожидаясь приказа. Наконец, Малекит заговорил:
- Хорошо, асгардец, я сделаю это. Отдам тебе тело твоего врага сейчас, - и в уже виденном однажды Локи жесте поднял руку.
Тело Тора приподнялось над землей, раскинув руки, выпрямилось, зависнув в воздухе. Вокруг него клубилась едва заметная дымка, яростно отливавшая всеми оттенками красного. Эфир сопротивлялся, не желая покидать тело, превосходящее по силе того, кто хотел его получить. Темный Эльф стиснув зубы, вскинул обе руки, будто пытался ухватить воздух, подтянуть его к себе. Наблюдавший за этой сценой Локи поежился. Ему вдруг пришло на ум, что если Эфир уже одолел Тора? Что если там, внутри этого тела нет ничего, что когда-то было великим Богом Грома? Тогда Малекит просто не сможет извлечь артефакт, он погибнет, а вслед за ним и все присутствующие. В какой-то момент трикстеру вновь пришла почти уже привычная мысль – надо бежать. Он сделал все, что мог, если у Малекита получится извлечь Эфир, Тор освободится, Хеймдалл увидит его и отправит кого-нибудь на помощь. Асгард проучит зарвавшихся Темных Эльфов, очнется царь Один, радостно поприветствует сына, возможно, в скором времени состоится коронация. Если же опасения Бога Обмана верны и Эфир не пожелает покинуть приглянувшееся ему тело, то бежать стоит тем более. Ничего хорошего от взбешенного Камня Бесконечности ждать не приходится, и лучше бы находиться подальше от того места, где он решит продемонстрировать свою силу. Однако, Локи продолжал стоять в лодке, в одной руке сжимая свартальхеймскую пушку, другую стискивая на одной из присвоенных гранат. Был еще один вариант. Тор умрет, Малекит получит силу Эфира, остановить его будет просто некому. Асгард погрузится во тьму, ту самую, которую видел во сне Бог Обмана, ту самую, которую обещал спящему Всеотцу. Трикстер непроизвольно сильнее стиснул пальцами гранату. С чего он взял, что сможет противостоять Камню Бесконечности, вооруженный столь ничтожным оружием? С чего он взял, что должен это делать?
Темно-алые сгустки энергии струями хлынули из носа, рта и глаз Громовержца. По телу асгардца прошла судорога. Малекит, без того едва стоявший на ногах, не выдержал и рухнул на одно колено. Тем не менее Темный Эльф не сдавался, все так же стискивая кулаки, силясь заставить Эфир приблизиться. Окружавшие повелителя солдаты отступили, явно не желая оказаться на пути древнейшей силы во Вселенной. Локи и самому хотелось отступить, однако покидать лодку было бы недальновидно. Если придется убегать, лучше, чтобы это происходило при помощи транспорта, нежели пешком. Поэтому Богу Обмана ничего не оставалось, как стоять на месте, и наблюдать, как медленно, нехотя кроваво-алая энергия покидает тело Тора Одинсона, концентрируясь в воздухе густым облаком.
Малекит ликовал. Он явно был измотан, извлечение далось ему в разы труднее, чем в прошлый раз, когда носителем была Джейн Фостер. Однако, при виде того, как потоки алой тьмы покидают тело асгардца, свартальхеймец приободрился. Сосредоточившись, он рванул обе руки к себе, и Тор, окончательно освободившийся от Эфира, безвольной куклой рухнул на черный вулканический песок. Локи напряженно смотрел на огромное алое облако над их головами, гадая, что делать. Даже если в Асгарде вдруг осознают, что их кронпринц жив, им понадобится время, чтобы прислать подмогу. К тому же, Локи было непонятно, жив ли Тор на самом деле. Он лежал на животе, без движения, и как трикстер не прислушивался, не мог различить ни дыхания, ни биения сердца. Оставалось одно. Усмехнувшись тому, что за последние дни наделал глупостей больше, чем за предыдущее столетие, Бог Обмана выхватил из кармана гранату, активировал и швырнул прямо в алое облако. За ней последовали все остальные. Синие вспышки смешались с кровавого цвета энергией. Локи не стал дожидаться результата. Перемахнув через борт лодки, он упал на колени рядом с Тором, перевернул его на спину, прислушался и не услышал дыхания.
- Тор? Тор, очнись! Надо очнуться, ну же…
Алая энергия брызнула в стороны, в мгновение ока превратившись из плотной субстанции в едва уловимую взглядом пыль. В какой-то момент Локи оптимистично решил, что при помощи свартальхеймских гранат сумел-таки одолеть Эфир. В конце концов, с Алгримом ведь получилось. Однако, смех Малекита, холодный, жесткий, вернул трикстера в реальность. В прошлый раз Одинсон применил против Эфира силу Мьельнира, и не преуспел. Так с чего бы темной энергии бояться каких-то гранат?
- Ты собирался уничтожить Эфир нашим же оружием? Ты глуп, асгардец. Эфир нельзя уничтожить!
- Я не асгардец, - проскрипел сквозь зубы Локи. Он больше не отвлекался на то, что творилось вокруг. Отбросив сомнения, трикстер обхватил руками голову Громовержца, магией проникая в его мысли.
Вокруг простиралось ничто. Локи даже не мог бы назвать цвет того пространства, в котором оказался. Пустота, лишенное звуков и красок пространство.
- Тор?..
Тишина.
- Ты здесь?
Ни звука в ответ.
- Тор, это я Локи. Знаю, ты вряд ли рад меня видеть, тем более, вряд ли рад тому, что я ковыряюсь в твоей голове. Но ты в опасности… Черт возьми, девять миров в опасности! Один не в силах защитить их, он впал в сон. Тор, от тебя, чертов герой, зависят все эти жизни! Так что, соберись, и вернись уже. Иначе, Малекит погрузит во тьму миры Иггдрассиля. Асгард в первую очередь. А потом твой обожаемый Мидгард и всех смертных, которых ты так любишь…
Что-то дрогнуло в пустоте пространства, что-то неуловимое, почти незаметное. Локи не успел осознать, что это, как вновь оказался на черном песке Свартальхейма, а над ним из микроскопических пылинок неумолимо собиралось алое облако. Трикстер перевел взгляд на Тора, и с ужасом понял, что тот по-прежнему не дышит.
- Тор… черт бы тебя побрал, что бы это ни значило… Пожалуйста, приди в себя… Прошу…
Алая энергия пульсировала где-то в воздухе, но Локи не поднимал голову. Он вглядывался в застывшее лицо Громовержца и понимал, что все кончено. Только что он сам лично принес Эфир существу, которое теперь погубит все живое во Вселенной.
«Поздравляю тебя, Локи. Ты все-таки умудрился похоронить Асгард. Ничего больше не сделать, надо просто уходить. Пока еще есть такая возможность».
- Ты хотел обмануть меня во второй раз?
Алая энергия Эфира рванулась к Малекиту. Темный Эльф, как совсем недавно Тор, раскинул руки, широко распахнул глаза и рот, вбирая потоки тьмы. Это длилось не более пары секунд, которых хватило бы, чтобы забраться в лодку и направить ее прочь от этого места. Локи даже не пошевелился. Он просто стоял на коленях рядом с распластавшимся Громовержцем, и смотрел, как преобразовывается Малекит. Кровавые глаза Темного Эльфа уставились на трикстера.
- Ты заплатишь за свой обман.
К Локи устремились пульсирующие темного алого цвета потоки. Успевший сосредоточиться трикстер выбросил перед собой магический щит, прекрасно понимая, что выигрывает секунды, которые для него лично уже ничего не значат. Но погибать без боя не хотелось. Алый таран впился в преграду, силясь сломить последний барьер на пути к цели.
«Интересно, а черт – это обитатель исключительно мидгардского Ада? Или в Хельхейме нечто подобное тоже есть?»
Несмотря на плачевность ситуации, Локи стало смешно. От него сейчас мокрого места не останется, а он думает о том, получится ли в мире мертвых увидеть сущность из мидгардских баек. Магический щит трещал под напором Эфира, треск этот был не уловим ухом, но разрывал виски Бога Обмана. И когда темная энергия все-таки преодолела рубеж, он даже был рад, что все, наконец, закончится. Единственное, что огорчало, смерть он встретит стоя на коленях.