Тут я поставил чашку, потому что мне необходимо было размахивать руками, как адвокату, чтобы перейти к самому трудному. Но мне удалось возбудить любопытство Ману, и теперь она с ласковой усмешкой смотрела на меня.
— Поэтому у нас остался один выход, Ману. Только один.
— Убить моего мужа, — предложила она со смехом.
И, заметив, что я сбит с толку и рассержен, добавила:
— Извини, Пьер. Просто у меня сегодня смешливое настроение. Со мной это не часто бывает… Извини… Сейчас пройдет.
Опустившись рядом с ней на колени, я взял у нее из рук чашку и зажег ей сигарету.
— Ману, дорогая, послушай… Я говорю вполне серьезно. Вот что я придумал… можно мне сказать? Ты сама должна исчезнуть.
Ману все еще не понимала.
— Все очень просто… Допустим, с тобой что-то произошло… несчастный случай… не знаю, об этом я еще не думал. Я говорю в принципе… Ты исчезнешь. Твой муж считает, что ты умерла… Мы вместе уезжаем за границу, и… и все. Дело сделано.
Ману уже не смеялась. Она приложила руку мне ко лбу и прошептала:
— Бедный мой мальчик! Пьер, миленький, да ты с ума сошел!
— Не спеши судить…
— Сам подумай, Пьер. Это же ни на что не похоже. Иди-ка ко мне поближе.
Я прилег на диван, заранее решив твердо стоять на своем, каким бы нелепым ни выглядел мой план! Мне не хотелось вновь идти на уступки.
— На первый взгляд, — признался я, — согласен, это звучит довольно странно.
— Да и на второй — тоже. Как это, по-твоему, я могу исчезнуть? Предложи что-нибудь конкретное… убедительное…
Я ничего не приготовил, не обдумал — и заранее был обречен на провал.
— Люди, — возразил я, — исчезают ежедневно… Особенно во время отдыха… на море, на реке, в горах…
— Но их ищут, и, как правило, тела находят.
— Ну, исчезновение, которое я имел в виду, должно быть тщательно подготовлено. Ведь сочинять истории — наше ремесло.
Я возражал с плохо скрытой горечью. Ману повернула ко мне голову, погладив меня по щеке. Теперь она понимала, что это не шутка, что я ухватился за свой безумный план, потому что был доведен до крайности, но остановиться мы уже не могли.
— Допустим, — сказала она. — А под каким именем я буду жить за границей?
Здесь я чувствовал себя более уверенно.
— Что касается документов, удостоверений личности — так их раздобыть совсем несложно. За деньги все можно сделать… Я это легко устрою.
— Но у меня ведь ничего нет…
— Я буду работать. Переводчиком… преподавателем. Могу, например, поискать работу во Вьетнаме. Меня возьмут наверняка.
— А если мы встретим кого-то из знакомых?
— Ну, знаешь… Это было бы таким совпадением…
— Но… мы никогда не смогли бы вернуться во Францию?
— Тебе так уж хочется сюда вернуться?
Все это были пустые слова, годные лишь для того, чтобы сотрясать воздух и на короткое время создать иллюзию, будто мы могли прийти к какому-то решению. Но я уже понял, что Ману будет против. К тому же я задел ее, предложив пожертвовать тем, чем особенно дорожат женщины, — своим именем. И что за жалкое будущее я ей предлагал — ссылка на край света в обществе мелкого служащего… Тут мои глаза наполнились слезами. Я-то хотел как лучше, и вот теперь Ману для меня потеряна. Какие еще нужны доказательства, что мы никогда не будем вместе? Ману права. Я просто ребенок.
— Не мучь себя понапрасну, — сказала Ману. — Я ведь тоже ищу выход.
Она приподнялась на локте и так сильно приблизилась ко мне, что ее лицо показалось мне не таким, как всегда, а совсем другим: сумрачный взгляд, темный провал рта, на щеках пролегли страстные тени.
— Я никогда не откажусь от тебя, слышишь, Пьер?.. Никогда! Что бы ни случилось!
Она повторила это с болью в голосе: «Что бы ни случилось!» — и положила голову мне на плечо.
Больше мы о моем плане никогда не вспоминали. Я вновь обрел веру. Ману — тоже. И снова какое-то время мы были счастливы, как в первые дни.
Должно быть, погрузившись в свои воспоминания, я слишком ускорил шаг. Запыхавшись, я остановился передохнуть возле сторожевой будки, от которой начиналась дорога, ведущая на верх плотины. Двое оборванных солдат курили одну сигарету на двоих, передавая ее друг другу через равные промежутки времени. Еще один готовил внутри какое-то тошнотворное варево. Прямо за ними простирались пустыня, красные холмы, окружившие черное озеро. Я пошел вдоль берега, который слева от меня круто спускался к неподвижной воде.
Здесь больше ста метров глубины. Если бы Ману только увидела это озеро, она бы поняла, как можно исчезнуть бесследно… Да нет, то была просто глупая выдумка. К тому же Ману не хотелось уезжать из Франции — я это еще тогда почувствовал. И вскоре мне вновь пришлось убедиться в этом. Она позвонила мне на работу, чтобы договориться о встрече. Ману была так взволнована, что я забеспокоился, не стряслось ли что-нибудь.