- Посиди уж с нами, королевишна, - съязвила уже мачеха, она меня не особо любила, и было это очень взаимно.
Я попыталась дотянуться до своего мобильного, который, на всякий случай, отложила подальше от чашки с какао, и позвонить отцу, хотя был ли в этом смысл - отец-то ведь улетел за границу... Однако, был в этом смысл или нет, так и осталось неизвестным - позвонить мне все равно не удалось - мачеха буквально у меня из рук выхватила телефон и засунула его себе в карман толстовки.
Пашенька пододвинул стул, сел рядом со мной и обнял за плечи.
- А я ведь почти был в тебя влюблен, да-да, - начал он свою пьяную речь, а я старалась сохранить спокойствие, решив про себя переждать, пока они повыпендриваются, помолчать, а как начнут пить, уйти тихонько в свою комнату.
Но они выпили по рюмке, потом еще по одной, и все это время Пашенька приобнимал меня за плечи одной рукой, не давая уйти. Пашенька... так его называла мачеха, его, то бишь, маменька. Любила она его очень, я бы даже сказала чересчур. Он был ее единственным ребенком, отец Пашеньки умер, когда последнему было около трех лет, и, судя по всему, к тому мужчине мачеха действительно была очень привязана, поэтому, наверное, она так и любила своего сыночка, какой-то слепой, одержимой, материнской любовью...
- Я пойду, - я попыталась встать, но Пашенька снова не дал мне этого сделать, я хотела было оттолкнуть его, но он легко скрутил мне руку, завернув ее за спину, я замерла.
- Ух, какая... с характером, - хмыкнул Пашенька и противно хихикнул, - неужели я совсем тебе не люб? Даже посидеть со мной рядом не хочет, сучка выебистая.
Пашенька чуть дернул мою руку, отчего я почувствовала резкую боль и вскрикнула, он чуть ослабил хватку.
- Интересно даже, как ты в постели кричишь? - Пашенька засмеялся, мачеха тоже.
Они вдруг переглянулись, и он, все еще заламывая мне руку, встал, поднимая меня за собой.
- Ты чего? - вдруг напряглась мачеха.
- А ну-ка, мать, дай мне ключи от машины.
- Нет, Пашенька, брось, - как-то неуверенно произнесла она, и я заметила тревогу в ее глазах, и испугалась сама, я попыталась вырваться, но Пашенька держал крепко. На тот момент ему было девятнадцать, и был он довольно силен, уж точно сильнее меня тогда...
- Паша, - мачеха даже повысила тон, но то, что она не одобряет его, было понятно и по тому, как она его назвала: вот и всё как ругали этого ребенка - Пашеньку меняли на Пашу, такой вот метод наказания, был у нее, для него...
Но тут Пашенька вдруг схватил со стола нож:
- А ну, давай ключи, а то порешу ее тут и тебе достанется.
- Паша, ты чего? Очнись, ее отец тебя живьем зароет, - хотя мачеха и говорила это, ключи все же достала и протянула ему.
- Посмотрим, кто кого уроет, - Пашенька пьяно хмыкнул, ударил меня в живот и потащил к выходу.
Вздохнуть у меня получилось не сразу, а когда я более-менее оклемалась от удара и первого шока, он уже впихнул меня в багажник джипа мачехи. Я видела его лицо, когда он опускал дверь багажника: пьяное, злое и похотливое. И Пашенька повез меня в тот самый злосчастный домик... куда потом приехали и его друзья...
Как я потом узнала: та дача досталась ему от друга, вернее, друг оставил дачу на Пашеньку, приглядывать, так сказать, потому что сам уехал за границу, а деревня, в которой стоял домик, постепенно вымирала, и бесхозяйные дома становились легкой добычей для разного рода маргинальной части населения.
Все сложилось для тех четверых идеально: домик был на отшибе, деревня уже почти не обитаема, так - пару домов жилых осталось и все, поэтому на мои крики никто не пришел... Да и не давали они мне особо кричать - затыкали рот тряпкой, а то и вовсе начинали остервенело бить. И они «развлекались»: поначалу насиловали, как фантазия подскажет, потом насиловали, чем фантазия подскажет, в том числе и бутылками, одна из которых у них или разбилась, или лопнула, а может, они ее специально разбили, но боли и шрамов на бедрах и... выше... она наделала мне здорово... а потом они просто издевались: резали тело ножом, жгли сигареты об меня, потом просто избивали...
Наконец, настало воскресенье. Я лежала уже в полусознательном состоянии - ужасная боль по всему телу не давала вернуться в реальность до конца, она сминала сознание, держала в каком-то своем адском полумире...
Но я видела, как эти четверо проснулись, похмелились, убрали со стола, как долго перешептывались, спорили, ругались, курили, выходили из комнаты, заходили, поглядывали на меня, подходили ко мне, отходили от меня, удивительно - но в этот день они почти не били меня, только иногда пихали ногами, пока я не начинала стонать - судя по всему, так они убеждались, что я еще жива. Эта их маета продолжалась до самого вечера - наверное, они до последнего надеялись, что я сама отойду в мир иной... до моего сознания иногда долетали отрывки их споров и разговоров - они усиленно решали, как же меня убить и, главное, кто это сделает...