- А ты?
- Ничего. Не знаю. Хотелось убежать, а ноги словно ватные, и я стояла и смотрела...
Мы медленно шли, Дима иногда поглядывал на меня, я чувствовала его взгляды, но он не подгонял мой рассказ. Я продолжила сама:
- Но потом отец заметил меня, подбежал, начал причитать: «Принцесса, ты чего тут?.. а мы с мамой... мы играем»... Ты знаешь, тогда я не особо придала значения увиденному... я поверила отцу...
Я замолчала и поняла, снова говорю я - но почему же Дима так не хочет открыться мне, рассказать о себе, словно не доверяет, будто я для него только кусок мяса - все, что ему нужно, это... И все его эти слова - «ты мне нравишься, даже больше» сплошное бла-бла-бла. И зло внутри меня вцепилось в прутья клетки... Я с заметным усилием отогнала эти мысли, призывая на помощь детство - там были и хорошие воспоминания...
...Помню, как собиралась в первый класс - отец тогда был вынужден уехать по делам в командировку, и я очень переживала, что его не будет. Встала я тогда без настроения, хоть няня и пыталась меня развеселить, но я уныло капризничала и не хотела идти. Радовало помню меня тогда только одно - платье, нежно-розового цвета, такое все ажурное и воздушное, купленное за месяц до первого сентября, только из-за него я и согласилась все-таки пойти.
Тогда моей няней была Валентина Сергеевна, она была очень взрослой и годилась мне в бабушки, проработала она у нас около трех лет, отчего ушла - не знаю, ладили мы с ней хорошо, да я со всеми нянями ладила хорошо - я же была послушным ребенком: отец говорил, что надо слушаться этих порой странных чужих тетенек, и я слушалась.
Еще накануне вечером Валентина Сергеевна заботливо погладила мне платье и повесила его на плечики на дверку шкафа, и утром, сразу после завтрака, я быстрей сняла его, приложила к себе и подошла к зеркалу. «Я настоящая принцесса, - подумала я тогда и заревела, - но папа меня не увидит».
- Ты будешь самой красивой, - услышала я голос няни за спиной и снова заулыбалась.
Мы собрались и уже стояли на пороге дома, но уходить мне никак не хотелось: мне все казалось, что вот-вот приедет отец, хотя он четко сказал, что вернется не раньше середины сентября.
Ко всему прочему, как нарочно, начался дождь, из-за которого пришлось надеть куртку и обуть просто ужасные по моем мнению резиновые сапоги.
Я медленно брела, держась за руку няни, очень хотелось капризничать, я была очень расстроена...
- Девчонки, - раздалось за нашими спинами уже около самой школы.
Я сразу узнала голос отца, вырвала свою ладошку из руки Валентины Сергеевны и кинулась к нему, отец шел, раскинув руки и улыбаясь мне - радостно визжащей и кричащей «папочка».
- Ах, ты ж моя принцесса, - и он легко подхватил меня на руки. - Решил перенести дела, в конце концов, не каждый год моя принцесса идет в первый класс, - пояснил он подоспевшей няне и легонько щелкнул пальцем мне по носу.
Я крепко обняла его за шею. Я была тогда счастливой - я была настоящей принцессой, которую безумно любили... Даже тогда, еще детским умом, я понимала, как сильно отец любит меня, я видела это в его глазах - неприкрытое, бездонное, несомневающееся обожание, я купалась в нем, я настолько привыкла к нему, что остаться без него было слишком непосильным испытанием...
А когда я болела, что делала я на удивление нечасто, отец сидел со мной целыми днями, уезжал на работу только в экстренных случаях. И после выздоровления, где-то через неделю, всегда вел меня в кафе, и мы съедали по порции вкуснейшего пломбира с шоколадом и орехами. Правда, один раз после такого похода я снова заболела ангиной, от которой и лечилась до этого, и отец снова был рядом - он сказал бывает и добавил, что все будет хорошо... И все было хорошо, вскоре я выздоровела, и через неделю мы снова отправились в то же кафе, правда, ели уже пирожные, которые и стали потом нашим ритуалом, - отец больше не рисковал кормить меня мороженным после болезни.
А еще как-то папа купил мне большого плющевого медведя, просто так, не на праздник, чтобы, когда его не было рядом, меня было кому защищать. Своего плюшевого гиганта я прозвала Медведычем...
Я очнулась от воспоминаний, поняв, что мы остановились, тряхнула головой и передо мной снова лес... Я и Дима стояли на развилке - дорога, по которой мы шли, резко обрывалась, расходясь тремя узкими тропками: дальше прямо, чуть влево и резко вправо. Но мы повернули обратно, шли, обсуждая деревья, погоду, лето... - вели, так сказать, светскую беседу. Вернувшись домой, мы поужинали, выбрали по книге и сели на веранде. Был словно тихий семейный вечер...
А потом мы отправились спать, Дима шел за мной, а внутри меня все дрожало от волнения, тревожилось - я чувствовала, он захочет остаться, но мне все труднее сдерживать зло внутри, гасить отвращение, не знаю... мне нужно было время. Я замерла на пороге своей комнаты, я понимала: мой отказ обидит его, а возможно, и разозлит, но по-другому я не могла, просто не осиляла...