Я закончила убивать его, я даже устала немного, вытерла аккуратно нож о простыню... посмотрела на нож и снова резко воткнула его в Артуреныша.
- Вот видишь, малыш, какая я активная на самом деле, - сказала я уже неизвестно кому и довольно засмеялась, было так хорошо!
И я пошла купаться. Я усердно намылилась, смывая с себя остатки того, что было между мной и Артуренышем, а потом около получаса расслабленно стояла под теплыми струями воды...
Я вышла из ванной, посмотрела на труп и, вспомнив, как это прикасалось ко мне, передернулась. Теперь тело Артуреныша вызывало только усталость и раздражение своим наличием. Я вынула из него нож, прошла в ванную и принялась тщательно намывать его, закончив с этим, я подняла голову и... замерла - я стояла у раковины и смотрела на себя в зеркало - я впервые видела себя такой: влажные волосы растрепались, на щеках румянец, а выражение лица было таким довольно-манящим... странное выражение лица. Именно тогда, в тот момент я поняла, что я другая, что тогда я вернулась другой, что сколько бы я не путешествовала, не откладывала месть Пашеньки, сколько бы я ни пыталась начать вести нормальную жизнь, я не смогу...
Я поставила левую ногу на ванну и нанесла еще один порез на бедре, прямо под тем, который появился после Алексея... пальцами стерла вытекшую кровь и облизала их - когда-нибудь я смогу попробовать на вкус кровь Пашеньки... Да!
А потом я долго убиралась: почистила всю квартиру с белизной, презерватив смыла в унитаз, все тряпки, которыми мыла, и простынь, под которую я благовидно подложила полиэтиленовую пленку, застирала в машинке с белизной, потом, прямо сырыми, запихнула их в мусорный мешок; из сотового Артуреныша вынула батарейку и сим-карту, разрезала последнюю, и определила их в отдельный мусорный мешок. Артуреныша я тоже помыла с белизной, легким раствором, так сказать, чтобы стереть свои следы, а потом закрыла все окна в квартире, плотно замотала труп одеялом и мусорными пакетами, чтобы вонь от него как можно дольше не дошла до соседей, вышла из квартиры, забрав все свои вещи и мусорные мешки, заперла дверь и забила замочную скважину куском газеты...
Сняла резиновые перчатки и направилась к мусорке - сначала я думала отвезти мусор куда-нибудь подальше, в другой район, но усталость взяла вверх, и я успокоила себя тем, что, когда Артуреныша найдут, мусор со двора уже десять раз вывезут.
Вот тогда-то я и заметила Пашеньку с его бывшей...
И после этого все свое время я сосредоточила на Пашеньке, я должна была подготовиться... во всех смыслах... Поэтому, через три дня наблюдений, вечером я снова отправилась в бар, на этот раз в черном парике, на этот раз я выбирала мужика, близкого по комплекции к Пашеньке, - не очень высокого роста, чуть выше меня без каблуков, но довольно коренастого.
Подходящего кандидата я нашла довольно быстро и сразу предложила поехать ко мне. Парень с легкостью согласился, и мы поехали. Я была за рулем, а «подопытный», звали его Андрей, вернее назвал он себя Эндрю, всю дорогу то и дело хватал меня за коленки и бедра, чем изрядно выбешивал. Дверь клетки с чернотой то и дело приоткрывалась - сдерживаться было очень сложно.
- Мне тоже невтерпеж, поехали сюда, - зло сказала я и свернула в лесок, но Эндрю даже не заметил моей интонации...
Свернула я неслучайно: были мы недалеко от старого адреса Пашеньки, а близлежащие окрестности тут я очень хорошо изучила и нашла одно удачное заброшенное здание - недостроенный одноэтажный кирпичный домик непонятного мне назначения. Мы подъехали к сооружению, я с облегчением вздохнула, отметив, что никого вроде нет: ни молодежи, ни бомжей - мы остановились, и я улыбнулась парню.
- Лезь назад, - скомандовала я и Эндрю послушно полез. Я же вязал сумочку, запустила туда руки, ловко открыла пузырек с хлороформом и намочила подготовленный платок.
Усыпить доверчивого Эндрю труда не составило, после чего я вытащила его из машины и втащила в здание, положила на пол, зашла в соседнюю комнату, нашла подготовленную лампадку и зажгла ее, снова вышла на улицу, потушила автомобильные фары и вернулась к «подопотному», привязала его к стулу, который тут и нашла, заклеила рот скотчем и поднесла к носу ватку с нашатырем. Эндрю с трудом, но пришел в себя, вяло помотал головой... а когда понял, что привязан, пришел в себя окончательно. Я посмотрела на него, выглядел он жалко: испуганно, отчаянно мотал головой, пытаясь что-то кричать сквозь плотный скотч, в глазах замешательство...