Так что же: то, что случилось, это исключительно мой ад? Ну уж нет... нет, так не должно быть! И это бесило больше всего - ни один из тех, кто узнавал про те три дня, ни разу, ни разу!, сам не спросил, а что стало с теми, кто сделал это, кто оставил все эти шрамы на моем теле - никто! Никто не предложил убить их... Никто о них просто не заговаривал, словно эти подонки - фантомы, мои выдумки, мне все приснилось: кошмарный сон, приснившийся ребенку, и надо просто пожалеть, успокоить, сказать, что все кончено и мы рядом - и все будет хорошо... Но то ли я не ребенок, то ли это был все-таки не сон - не было ничего хорошо, меня не надо было жалеть, мне не надо было сочувствовать, я хотела, я жаждала возмездия: чтобы за мой позор был позор, чтобы за мою боль была боль, чтобы за мою кровь пролилась их кровь!..
Неожиданно в глазах Мясника промелькнуло что-то, резкой, едва уловимой вспышкой, я заметила, как он еще сильнее стиснул челюсти под маской - секундный момент, почти незаметный, если бы он не был так близко, - и снова в его серо-голубых глазах холод и равнодушие... которые, однако, очень шли им.
Он схватил меня за плечо и буквально втолкнул в камеру, от резкого толчка я потеряла равновесие и начала заваливаться, и, упав, непременно бы тюкнулась головой о край железной полки-кровати, но Мясник подоспел вовремя: один широкий шаг и его рука ловко подхватила меня, после чего он как-то спешно убедился, что я устойчиво стою на ногах, быстро вышел и запер дверь.
Я села на кровать, потерла тыльной стороной руки лоб и бесцельно уставилась на дверь - внутри меня словно доскладывался огромный пазл... остались несколько последних маленьких частей - я словно бы доусваивала то, что произошло сегодня. Казалось, я еще как-то до конца не верила, мне надо было все еще раз, внутри... И я сидела, смотрела на дверь, почти не моргая, и прокручивала в голове, словно в замедленной съемки, как Мясник убивал Артемку и Никитоса... я словно смотрела это как кино... словно передо мной был большой экран...
И в какой-то момент - все - пазл собран! Все закончено!
Я огляделась, глубоко вздохнула и довольно улыбнулась, и пошли другие минуты: я сидела, улыбаясь и ни думая ни о чем... мне просто не хотелось о чем-то думать... Стало так комфортно внутри, не ярко приятно, не щемяще сладко, а именно просто уютно - меня наполняло абсолютное спокойствие и такая воздушная легкость от чувства внутренней свободы, освобождения от гнетущего много лет задания, которое я выписала себе сама, - они наказаны все! Они получили свое! Я свободна!..
А потом почему-то стало пусто внутри, и я внезапно загрустила - а что дальше-то? Я никогда не думала о том, что будет дальше - после того, как я все-таки накажу этих подонков, всех... а теперь - и вправду - что дальше? Семья, работа - нормальная жизнь?.. Внутри меня кровь с примесью ненависти и злобы - я разучилась любить, я пыталась завести отношения, но итог у моих попыток был, как правило, один... Секс для меня почти наказание - хоть он уже и не приносил боли, но и желания к мужчине я ни разу не испытывала... до...
Я прислонилась спиной к стене, бетон был прохладным и было приятно - о чем же теперь мне мечтать? Как же так? Неужели и после смерти эти четверо так и продолжат отравлять мою жизнь?.. «Придется искать их и в аду, и наказывать их и там», - мысленно пошутила я и довольно хмыкнула. «А пока подождем, подождем, что будет дальше», - как-то просто и легко решила я про себя, легла и почти сразу уснула.
Уснула таким сном, каким не спала давно, с тех самых пор, когда четко осознала необходимость смерти этих четверых - каждый вечер я ложилась с мыслью о недоделанном деле, о том, что надо их найти, надо их убить... - а сейчас все: не надо, гонка кончилась, дело завершено - на душе покой...
Вот оно счастье - покой...
Часть 2
Когда я проснулась, на полочке на двери стоял уже привычный бокал с молоком, накрытый как крышечкой овсяной печенькой, и я поняла, что спала я действительно крепко. Я встала, с удовольствием выпила остывшее молоко и съела угощение. Печенье... оно было подрумяненным, мягким, но нерассыпчатым, сладким и чуть жженым на вкус - такое тягуче-сладкое удовольствие, и молоко... оно всегда со вкусом теплого детства. Я умылась и села с ногами на кровать спиной к туалету - передо мной стена, гладкая, ровная, серая, бетонная, обычная стена, и моя тень на ней... в потолке все та же неяркая лампочка, и, словно издалека, монотонный, негромкий гул вентиляции... Внутри меня было спокойно и расслабленно... и тревожно одновременно...
Как же не хотелось теперь умирать, с таким покоем в душе! И как же хотелось на свободу... Одиночество и изоляция изнуряющи и гнетущи, когда ты чего-то очень ждешь, но как оказалось - они еще хуже, когда ты ничего не ждешь: мне хотелось... бегать по траве, раскинув руки, улыбаться солнышку, говорить и спрашивать, мне хотелось, хотя бы просто побыть рядом с ним, с этим молчаливым человеком в маске, держать его за руку и улыбаться - хоть как-то выразить это ощущение счастья, что было сейчас внутри меня... но вокруг только бетонные стены, тихий гул и одинокая лампочка...