Я поехала за ним - в слежке спецом я не была, поэтому ехала довольно далеко от него, к тому же меня постоянно кто-то оттеснял, но даже если я теряла машину Пашеньки из виду, чутье подсказывало мне, где свернуть. И вот он остановился, около девятиэтажки, совершенно в другом районе города, и вышел. Я посмотрела, в какой подъезд он войдет, подождала пару часов - он не вышел, и я решила - здесь Пашенька и обосновался. Я записала адрес и отправилась на «чистую» квартиру, хотелось поскорее продумать дальнейший план и начать действовать.
Я ехала и не могла сдержать улыбку, я была очень довольна, что Пашенька наконец-то обнаружил себя. Внутри меня словно заработала новая электростанция, которая впрыснула в кровь море новой энергии - я давно на этой охоте, я слишком давно на этой охоте, и наконец-то в моем прицеле появилась та самая дичь!
На следующий день я озадачилась новой «рабочей» квартирой. Однако, в этот раз мне в этом не особо повезло - квартиру с окнами на двор нового дома Пашеньки снять не удалось, в близлежащих домах просто ничего не сдавалось, поэтому я выбрала самую близкую из того, что было - через три дома от него.
И снова начала наблюдать: надо было изучить распорядок его дня, посмотреть живет ли он один или с кем-то, да и вообще продумать четкий план - все-таки отвечать перед законом, и уж тем более садиться в тюрьму из-за этой твари мне не хотелось... Хотя ведь, по сути, я сделаю работу именно за тот самый закон, который должен был! наказать Пашеньку и его дружком за меня...
На всякий случай я сменила парик, на этот раз выбрала чуть потемнее и с кудряшками, и одежду, купив светло-бежевые брюки, белую водолазку, светло-розовый пиджак строго покроя и туфли на высоких шпильках - чтобы запомниться жителям этих домов так, как в жизни я никогда не выгляжу, а еще добавила к образу новые солнечные очки, сумку-портфель и ярко красную помаду на губах. Я садилась на скамейку во дворе дома Пашеньки, с книжечкой или журналом, и наблюдала... И так как выглядела я вполне солидно, все-таки одежда была из дорогих магазинов, и вела я себя тихо: не пила, не курила, не грызла семечек - местные старожилы, или, проще говоря, бабушки на других скамейках, может и поглядывали на меня с интересом, но не возмущались и не лезли.
На третий день моих наблюдений, вечером, Пашенька вышел из подъезда с девушкой, она была беременна, явно и давно. Они довольно долго гуляли по двору, как вдруг спутница Пашеньки часто задышала и схватилась за живот, и он, так заботливо, усадил ее на скамейку, прямо рядом со мной. «Сука, какая же он все-таки сука», - пронеслось в моей голове, а внутри словно тут же взрыв: кровь забурлила, сердце забилось, стало жарко - безумно захотелось его крови!
Пашенька и его подружка совершенно не обращали на меня внимание, да я и не мешала им - сидела скромно на краешке скамейки, уткнувшись в книгу, изо всех сил сдерживая себя...
- Дорогая, как ты? Воды? - заискивающе спросил Пашенька свою девушку, внутри меня - прутья клетки, держащей зверя, натянулись, натужились, почти слышен скрежет металла, вот-вот и клетка не выдержит...
Как хотелось сейчас повернуться к этой его подружке и рассказать все то, что он делал со мной три дня, и я... я повернулась и посмотрела на них: на Пашеньку, чье лицо выражало чистый, искренний приступ внутреннего переживания и нежности к этой женщине, на нее, покрасневшую и испуганную... снова на Пашеньку, я и не знала, что он может так, по-человечески, сочувствовать. Именно тогда я поняла - те три дня... три дня моего ада, так изменившие и меня, и мою жизнь, ничего не изменили для Пашеньки... Они для него - как позавчера, как вчера, как сегодня... И даже вот этот приступ дурноты, вызванный просто усталостью беременной женщины от долгого хождения, вызывает в нем больше жалости и сострадания, чем все мои крики и мольбы тогда... И внутри меня растеклась лава, плавя металл клетки, держащей зло, стало горячо в груди, мышцу где-то рядом с сердцем аж стянуло, тело приятно готово к бою...- зло просто рвалось изнутри, оно билось, оно жаждало крови! Но я сидела, сцепив зубы до скрежета - если бы сейчас мне задали какой-нибудь вопрос, даже если бы спросили мое имя, я бы не смогла ответить, потому что всеми силами я сдерживала яростное желание броситься на Пашеньку тут же, здесь же, сейчас же! Но, через минуту, собрав последние силы, оставшиеся у моей воли, у сдержанности, у здравого рассудка - у всех помаленьку - я подняла себя со скамейки и быстрым шагом направилась к машине... Они даже не посмотрели на меня...