Он вдруг ослабил хватку, чуть отстранился, посмотрел на меня как-то настороженно и приложил нож уже к горлу, но это лишь усилило странное чувство внутри меня... Несколько секунд, и Маньяк отвел от моей шеи нож, приложил его к своим губам, призывая «молчать», медленно убрал руку с моего рта и сделал шаг назад, а я тут же начала сползать на пол, но он поймал меня... и поволок в глубь квартиры, а туда мне очень не хотелось - оттуда не сбежать.
Маньяк (как я уже вовсю называла про себя человека в маске) вволок меня в спальню и рывком бросил на кровать, я плашмя упала на нее, но быстро сориентировалась и села, огляделась: на двух стульях, стоящих спинками к друг другу посреди комнаты, со скотчем на ртах сидели связанные довольно молодые мужчина и женщина, судя по всему, муж и жена, рядом на полу лежал связанный и также с заклеенным ртом ребенок, мальчик, лет пяти-шести. Мужчина, привязанный к стулу, на вид был, кстати, совсем не слабенький: и по комплекции, и по росту лишь немногим уступая Маньяку, - но он беспомощно сидел и тихонько тряс головой. Тоже самое делала и женщина, привязанная рядом с ним.
Маньяк замер в дверях комнаты и стал наблюдать за тем, как мужчина и женщина постепенно приходят в себя. Я тоже тихонько сидела на кровати и наблюдала за происходящим, стараясь не особо вдумываться в смысл картинки, что передо мной, и лишь исподтишка поглядывая на мужчину в маске.
Очнувшись, семейная пара начала активно вырываться, дергаться, что-то мычать в скотч, это зрелище стало неприятно, и я легла, уставившись в потолок. Странное чувство, скользнувшее там, у двери, ушло, и теперь во мне все больше усиливалось давящее предчувствие чего-то ужасного.
Человек в маске подошел ко мне, рывком поднял меня и снова посадил, заставляя смотреть. Я глянула на него снизу вверх и увидела гнев в его глазах, и тут же решила, что лучше вести себя послушно - возможно, так я смогу продлить себе жизнь, правда, вопрос на сколько?..
Я покорно уставилась на парочку, привязанную к стульям, а Маньяк... вышел буквально на несколько секунд и вернулся в комнату с девочкой лет восьми. Я помнила по выпускам новостей, что пропадали всегда трое - родители и один ребенок. Я все понимала... и изо всех сил старалась отвлечься - подумать о том, что стулья должно быть с кухни, что недавно, судя по всему, в комнате делали ремонт, что парочке на вид лет под тридцать... И почему-то вспомнила отца, каким он был в гневе... Как-то наш водитель, дядя Валера, как с детства я его называла, напился - жена у него, лет в сорок, родила первенца - и попал в ДТП: торопился в роддом и выехал на «встречку». К счастью, водитель второго автомобиля успел среагировать - удар пришелся не прямиком лоб в лоб, и погибших удалось избежать. В итоге: машины почти в хлам и трое пострадавших, включая и дядю Валеру. Ох, отец тогда и влепил ему, казалось - авария того не угробила, чтобы это сделал отец... Но водитель выжил, полежал месяцок в больнице и еще долго работал у нас - сколько помню, а в нашей семье был только один водитель. На момент той аварии мне было около десяти лет, и после этого детского впечатления я стала еще послушней, хотя и до этого я была довольно тихим и прилежным ребенком. Не знаю почему, но этот мужчина в маске очень напомнил мне моего отца - жесткого, властного человека, который, однако, очень любил меня...
И сейчас я безропотно сидела и смотрела на то, как Маньяк убивает ребенка... Собственно, сделал он это довольно быстро - несколько ударов ножом в маленькое тельце и все... Я сидела и не двигалась, дрожа мелкой дрожью и отчаянно пытаясь собраться с мыслями. Я закрыла глаза, но почувствовав его взгляд, тут же открыла - Маньяк замер около трупа девочки и смотрел на меня, потом перевел взгляд на парочку, потом на мальчика на полу, потом опять на меня - словно что-то решал, словно выбирал... А потом подошел и начал убивать их: парочке распорол животы, так, чтобы они еще пожили, и на их глазах принялся убивать мальчика...
А у меня перед глазами - из прошлого: те четверо и дачный домик... Пашенька, Артемка, Никитос и братец его Данил - их имена навечно вбиты ими же в мою память. Самому младшему из них, Даниле, было шестнадцать, как и мне тогда, самому старшему, Никитосу, двадцать один. Насиловали и издевались надо мной они три дня... Выжила я тогда исключительно чудом... «Неужели снова мучения? Неужели снова боль и насилие?!...» - я чувствовала, как от ужаса этого осознания расширяются мои глаза, как внутри появляется чувство несогласия, противостояния, возмущения, в конце концов, - за что?! Я словно впала в ступор - воспоминания вдруг вывались как ворох старого грязного белья с верхней полки шкафа и придавили меня, прошло уже много лет, но оправиться я так и не смогла...