Тут Мясник, как-то вдруг, я аж вздрогнула, развернулся и принялся вытирать посуду, и ставить ее в шкаф над моей головой.
Закончив с посудой, я выключила воду, взяла край полотенца, которым орудовал Мясник, и принялась вытирать руки, и невольно смотрела на его ладони - раза в два больше моих, длинные пальцы, такие жесткие, с заметными костяшками... Я уже вытерла руки, но продолжала стоять и завороженно следить за тем, как Мясник вытирает остатки посуды, и, совсем увлекшись, уже не украдкой осмотрела его - он обычный: кожа, кости, плоть - все такое же, как и у всех, встреть я его на улице, если бы я была нормальной, я бы даже, наверное, влюбилась. Уверенность, сила, спокойствие - все как у настоящих мужчин в романах, все, кроме одного... Хотя, ну убивает он людей на досуге - ну и что? У каждого есть хобби: кто-то рыбачит, кто-то охотиться, кто-то ест жареные сосиски... - все мы кого-то так или иначе убиваем, косвенно аль прямо, смерть безлика и безвозвратна, и причинение смерти - это причинение смерти, не важно кому, тут нет вариантов...
«А может мне все приснилось? - вдруг пронеслось в моей голове, - может это все был кошмарный сон, все эти годы, а сейчас я проснулась, и это просто мужчина, и неважно откуда я его знаю, и откуда я здесь...» Главное - чтобы я не спала сейчас, потому что просыпаться снова туда, обратно, не хотелось, ни девять лет назад, ни годом ранее, ни в ту комнату внизу, вообще никуда туда, что было до...
С посудой было уже минут пять как покончено, но мы по-прежнему стояли около раковины, уже просто смотря друг на друга. Я видела, что он обдумывает что-то.
- Думаешь, что делать со мной? - поинтересовалась я, поняв, что его гложет.
Он стиснул челюсти - я угадала.
- Тебе куда-то надо?
Мясник кивнул.
- Я не буду пытаться сбежать или звонить в полицию, если ты об этом.
Он с сомнением посмотрел на меня.
- Можешь запереть меня в комнате наверху, я не обижусь. А можешь оставить так, и я приготовлю ужин. Например, не перловку, - заметила я с улыбкой, он тоже хмыкнул.
- Пока нет, - произнес он с сомнением.
Мы еще немного постояли и пошли наверх, я шла впереди, где-то я понимала его - конечно, оставлять свою жертву, или кем он там меня считает, не под замком весьма неблагоразумно.
Я зашла в комнату и посмотрела на него - он замер в дверях.
- Ну, ты недолго, - просканудила я и сама же улыбнулась своим словам, Мясник как-то отстраненно и задумчиво помотал головой, словно не на мои слова, а будто бы еще не веря до конца, что сам, добровольно, ввязался во все это, потом кивнул, вышел и запер дверь.
Я слышала, как удалялись его шаги. Я подошла к открытому окну: ни дороги, ни наезженных следов колес автомобиля из него видно не было, но я слышала шум мотора - мне показалось, гудел джип или внедорожник, какой-то большой автомобиль - звук начал удаляться и вскоре совсем стих.
Я непонятно отчего грустно вздохнула и снова посмотрела в окно на лес, внутри появилась пустота - я понимала: этот дом, этот человек - это словно последняя глава в моей жизни. Я не знала, меняются ли маньяки, могут ли они вдруг стать не маньяками - хотя ведь, если есть черта, переступив которую человек становиться таким, значит есть и другая черта, или все же нет, нет обратного пути? А если все же это обратимо, смогу ли я ему помочь? А, главное, нужно ли мне это? Или все же пытаться бежать? А смысл? Жить там, в обычном мире, где я совершенно чужая? Зачем? Чтобы просто жить?..
Я глубоко вздохнула, за окном шумел лес и пели птицы - у них нет вопроса зачем? Они живут просто ради жизни. А смогу ли я так? Смогу ли переступить то, что было. Я отомстила - должно было бы кончиться то, что внутри меня, но... внутри меня по-прежнему жил страх, жил стыд, жили те воспоминания, внутри меня ничего не изменилось, ничего... Конечно, смерть этих четырех примкнула к воспоминаниям, яркой вспышкой удовольствия, удовлетворения, долгожданного, яростного, она успокоила свербящее, надоедливое чувство жажды отмщения, вывела из какого-то состояния недоубийства, словно тогда, девять лет назад, смерть, не забрав меня, стала частью меня... И вот та смерть вроде успокоилась, отпустила, жажда их крови ушла, но внутри меня... - на месте выдернутых с корнем цветов, снесенных домов в душе не выросли новые цветы, не построены новые дома - там все так же пусто, там просто не стало ветра, который гнал меня, как голод гонит давно не евшего хищника по кровавым следам...
На меня как-то вдруг навалилась усталость, потянула за собой печаль, тоску, ощущение обреченности - все они острыми зубами впились в сердце, в груди стянуло, и снова... глаза обожгли слезы, но не пролилось ни слезинки, я зажмурилась, пытаясь выдавить их - но нет... По стенке рядом с окном я сползла на пол, обняла себя за коленки и начала постанывать и покачиваться, пытаясь хоть как-то выпустить непонятное, щемящее напряжение внутри меня. Я впервые по-настоящему пожалела о том, что не могу заплакать, что запретила себе плакать - слезы хоть ненадолго, но опустошали, снимали этот градус накала томления, тоски, боли внутри...