- Так ты веришь ей?! - я смотрела только на отца - по сути, мне было совершенно плевать на эту чужую тетку за столом, мне было плевать на этого выродка, которого звали Пашенькой...
- Принцесса, успокойся, было это или не было... - начал отец, его голос звучал спокойно, он смотрел мне прямо в глаза, и я видела в его глазах отрешенность - он не верил мне. - Я думаю, Павел понял, что мы категорично против этого, и такого никогда не случится.
Я замерла, мне потребовалась почти минута, чтобы прийти в себя, чтобы осмыслить слова отца, чтобы сдержать слезы, которые выступили от ярости, что бушевала во мне.
- Никогда не случится?! Это уже случилось, - произнесла я тихо, еле сдерживая дрожь в голосе, а потом повернулась и пошла к себе.
Я вошла в свою комнату, заперла дверь и снова подперла ручку двери стулом. Немного походив по комнате, выпуская негодование, бушевавшее во мне, я искупалась и легла на кровать. Спать не хотелось, в голове пугающе то и дела всплывала мысль - а вдруг я буду звать на помощь, а отец не придет? он не придет мне на помощь...
Ближе к одиннадцати вечера отец стучался ко мне, но я не открыла, я не хотела его видеть, я не знала, о чем с ним говорить, если он мне не верит.
Уснула я ближе к утру, вернее, просто провалилась в какой-то жуткий размытый сон - я стояла у эскалатора в метро, а толпа народу проходила сквозь меня... Я проснулась от этого ощущения незаметности и страха, посмотрела на часы - через десять минут должен зазвонить будильник, я отключила его, встала, умылась, оделась, собрала сумку и спустилась. Завтракали мы вдвоем: я и отец, а потом, как обычно, он повез меня в школу.
Он спрашивал по дороге: как учеба, как контрольная, как танцы - он словно бы хотел общаться со мной как обычно, как раньше. Я смотрела иногда на него и не понимала - как можно так лицемерить?.. «Он упорно ведет себя так, словно бы ничего не случилось. Он не верит мне, родной дочери, он оставляет меня в опасности, ради кого? Да пусть я тысячу раз его бы обманывала... ведь он знает - я люблю его больше всего на свете, я слушалась его всегда и во всем... а теперь получается что? Несколько моих ошибок и... он тут же предал меня, свел все мои заслуги и чувства сразу к нулю...» - я злилась на него и не понимала, почему он так?
После всего этого, дома, когда я была не одна, мне стало просто невыносимо, я боялась лишний раз выходить из своей комнаты: всякий раз, когда я натыкалась на Пашеньку, он то начинал издеваться надо мной подтрунивая, то прижимал меня к стене и снова пытался поцеловать. К счастью, ему всегда мешали какие-то мелочи: то мачеха вернется, то домработница, то еще что-то... И, быстро уходя в свою комнату, я всегда отдавала ему дань доброй порцией соответствующих эпитетов и проклятий. И я пребывала все время в напряжении, замечал ли это отец - не знаю, но я больше ничего не говорила, нет - раз он мне не верит, значит и не поверит. Но и терпеть Пашеньку я была не намерена.
И через пару месяцев у меня созрел план.
Мы с отцом, как обычно, ехали в школу, я с грустью в голосе поведала, что мне очень нужна его помощь по учебе, а в этом он мне никогда не отказывал, и в этот раз также пообещал помочь и быть дома ровно в семь. Он пообещал, и я знала - отец в лепешку расшибется, но приедет, тем более я видела, он тоже переживал из-за того, что наши отношения в последнее время становятся все прохладнее.
Вечером, около семи, я вышла из своей комнаты и направилась вниз, Пашенька по обыкновению сидел в гостиной и пялился в телевизор, я демонстративно зашла на кухню, поставила греться в микроволновку тарелку с едой, взяла сотовый телефон и громко включила мелодию, которая стояла у меня на звонке, а потом отключила ее и начала говорить с тишиной в трубке.
- Да, пап, хорошо. Жаль. С ней? А когда? В двенадцать? Но почему опять так поздно? Хорошо.
Я говорила нарочито громко, чтобы Пашенька услышал непременно, и тот заглотил удочку.
Он вошел, сел за стол и привычно начал цеплять: «Принцессочка, а ты еще мальчика не нашла? а было ли у тебя? что не смотрит никто? а потому что характер гнусный...» И так далее в том же духе.
Я тоже не сдерживалась и отвечала ему все, что придет в голову, и наша перепалка, как я и ожидала, завела его... Я стояла у разделочного стола с бокалом чая в руках и с ухмылкой глядела на Пашеньку, было видно, это очень злило его - он привык, что я, наоборот, обычно пугаюсь и стараюсь побыстрее уйти к себе, а тут...
Я отпила чай и повернулась лицом к разделочному столу, поставила бокал и потянулась к навесному шкафу достать конфету, а Пашенька, ровно как в тот раз, подошел и прижался ко мне сзади, начал лапать. Я с трудом повернулась к нему и улыбнулась, обхватила его лицо ладонями, он довольно хмыкнул на эту мою «нежность» и начал целовать меня, а я упорно стискивала и зубы, и губы и молила об одном - лишь бы отец все-таки не подвел. А Пашенька тем временем совсем разошелся и стал задирать мою майку, я сопротивлялась, но не сильно, а потом, как-то резко переключившись, Пашенька стащил мои шорты до колен...