Прошло несколько часов, наверное, или мне так показалось. Головная боль мешала уснуть, да и не хотелось. Хотелось поскорее узнать, что надо человеку в маске, что он задумал, сколько мне еще ждать и к какому кошмару готовиться, чего бояться? А вдруг моя фантазия много богаче? Вдруг он просто войдет однажды и выстрелит мне в голову, а я тут сижу и мучаюсь, накручивая себя, представляя ужасные пытки. Я встала и начала ходить по камере - правда, особо это не получалось: размеры камеры позволяли сделать лишь два шага поперек да четыре-пять вдоль...
Так, по моим ощущениям, прошло еще пару часов, я подошла и выпила таблетку. Зачем? Не знаю. Просто я привыкла быть послушной девочкой, и внутри что-то неприятно свербило от лежащей невыпитой таблетки. А потом села и принялась думать: «Раз есть канализация - значит я в здании, в здании, куда подведена канализация, а значит, скорее всего, в черте города или какого-то поселка». Этот вывод порадовал меня - у меня есть шанс вырваться. Я подумала так и расстроилась - не очень-то и хотелось вырываться. Что меня ждет там, на воле? Эта сжирающее изнутри желание отомстить и... а тут - вдруг Маньяк и вправду убьет Пашеньку или, что даже лучше, привезет его сюда... Я злорадно хмыкнула, представив Пашеньку в такой же камере, как он зверем ходит туда-сюда, туда-сюда, а он крупнее меня, ему такая камера покажется еще теснее, прям в обтягушечку.
«А вот уж после смерти Пашеньки, можно задуматься и о побеге...» - заключила я про себя, глубоко вздохнула и легла, уставившись в потолок, придумывая самые различные мучения уже для Пашеньки... и вскоре уснула...
Проснулась я от шума - открылось окошко на двери, рука в перчатке забрала пустой пластиковый стаканчик, поставила на полочку сначала тарелку, а потом большой бокал, после чего человек в маске заглянул, посмотрел на меня и тут же закрыл окошко. Я подошла к полочке, есть очень хотелось, и так вкусно пахло тушенкой, хотя, наверное, любой запах, выбивающейся из стоящего вокруг «аромата» чистящего средства, который, казалось, даже оставлял от себя послевкусие, показался бы мне сейчас приятным.
Я заглянула в бокал - в нем был компот, совершенно обычный компот из сухофруктов, а в тарелке я обнаружила приличную порцию перловки с тушенкой. Я схватила тарелку - было довольно горячо - и быстро отнесла ее к кровати, аккуратно поставила, села рядышком, набрала в ложку немного перловки и подула - как же вкусно пахло - я съела, потом еще ложку - на желудке тут же стало приятно. Я с аппетитом съела все, довольно выдохнула, взяла бокал и с удовольствием выпила компот, поставила пустую посуду обратно на полочку и вернулась на своеобразную кровать, на которой, кстати, был матрац и одеяло с подушкой, и белое постельное белье... от которого очень пахло белизной.
От еды в теле и на душе стало приятнее, даже захотелось подумать о побеге, и я внимательнее посмотрела на дверь... взгляд мой упал на полку с тарелкой и бокалом, и... я удивилась - я только сейчас обратила внимание на то, что посуда была обычной, керамической, а я ведь легко могу разбить ее и воспользоваться острым осколком для самозащиты. Конечно, сомнительное оружие - Маньяк большой и сильный... но ведь можно и в глаз тыкнуть... Странно... Странным мне показалось и то, что он не связал меня, не привязал к чему-нибудь, хотя я заметила в стене, внизу около кровати, встроенное железное кольцо, явно для цепи. Но ни цепей, ни веревок на мне не было... Я пожала плечами и тут же в голове другая мысль: день или ночь сейчас - сколько я проспала? Я вдруг осознала, что не могу даже примерно сориентироваться во времени - сумрачный свет в камере так и горел, сбивая с толку.
Я посидела немного... Потом немного походила... Неопределенность давила, не давала сосредоточиться, рождала тревогу, а вдруг не будет Пашеньки... вдруг буду только я?.. Я уже однажды почти видела смерть, я знала, что такое издевательства и боль... и внутри меня уверенно нарастало тяжелое, гнетущее ощущение жути - внутренняя готовность к чему-то такому, что нельзя изменить, что нельзя принять и вряд ли получится пережить...
Я снова села, обняла себя за коленки, немного покачалась, успокаивая себя, и замерла, прислушиваясь: вокруг стояла тишина, даже часы не тикали никакие, не шумела вода по трубам, как в многоквартирных домах, не было слышно машин - вообще никаких признаков людей вокруг, только монотонный гул... И тут я услышала шорохи, вернее шаги - я вся превратилась в слух - шаги были тихими, но я была уверена - это он. Вот он остановился у двери, открылось окошко, он забрал пустую посуду, и окошко снова закрылось.