И тут я посмотрела на кухонные часы, что висели над дверью, - 19:00 - отец меня никогда не подводил... раньше... К сожалению, на кухне было не слышно и не видно, как кто-то входил в дом или въезжал в гараж, но почему-то я почти четко представляла: 18:57 - отец въехал в гараж, 18:59 - вышел из машины, нажал сигнализацию, автоматические ворота начали закрываться, 19:03 - отец поднимается из подземного гаража...
И тут я начала отталкивать Пашеньку, а он уже вовсю разошелся... Я начала негромко просить «отпусти, пожалуйста», но Пашенька цепко держал, и я вдруг испугалась по-настоящему: а вдруг отец не придет?
- Отпусти, - произнесла я уже в голос, - отпусти меня, слышишь!
Но Пашенька не прекращал...
- Ну что ты брыкаешься... сука... - прорычал Пашенька мне в лицо, тряхнул и дал пощечину...
И тут - его словно и не было передо мной секунду назад. Это отец оттащил его от меня. Тут же на кухню вбежала и мачеха. Я стояла, дрожа всем телом, я действительно напугалась... на запястьях красные следы от пальцев Пашеньки, растасканная по телу одежда, горящая от его пощечины щека...
Я знала, что отец в гневе страшен, очень страшен... Отец стал кричать на Пашеньку... а я стояла, и смотрела, и ждала... А потом отец ударил его, и еще... Я еле сдержала улыбку. «Не улыбнуться! не улыбнуться!» - твердила я про себя, но как же я ликовала... Мачеха заголосила, принялась просить отца успокоиться, и я вдруг заметила: отец бьет Пашеньку, но не с такой злобой... как я думала будет, чего-то в его злобе мне не хватало - не хватало ненависти... Неужели после всего этого отец не ненавидит его? Неужели он и вправду разлюбил меня?!
Разлюбил...
От этой мысли слезы вдруг градом покатились по моим щекам, я стекла на пол и заплакала в голос. Это отвлекло отца, он бросил Пашеньку и подошел ко мне, поправил одежду, обнял и принялся успокаивать, мачеха тем временем поспешила увести Пашеньку - тот даже смог встать и пойти...
Отец сидел и успокаивал меня весь вечер и мне было приятно, и я решила, что даже хорошо, что Пашенька сильно не пострадал - ведь отца могли и посадить, а оставаться без него мне не хотелось. Как я без него?
Вдоволь наплакавшись, снова уверовавши, что отец меня по-прежнему любит - а он дал слово, что Пашенька съедет из нашего дома немедленно - я пошла в свою комнату. Я заперла дверь на замок, подпирать ручку стулом в этот раз я не стала, прошла в ванную, тщательно искупалась, почистила зубы и села на кровать - я была рада, что Пашеньку больше мне видеть не придется. Я подняла подушку, достала оттуда нож, тот самый, который я так и оставила с того дня у себя, подумала было вернуть его на кухню, но все же... мало ли что?..
Когда я очнулась от нахлынувших картинок детства, я обнаружила, что давно стою в комнате одна, Мясник ушел, оставив дверь приоткрытой. Я растерялась, не совсем понимая, как мне правильно поступить сейчас - выходить или нет? - я видела внутренние мытарства Мясника, сомнения относительно меня. Мне казалось, он так и не решил до конца, что делать со мной, так и не поверил, что я не собираюсь никуда бежать, и мне очень хотелось успокоить его, но... я и сама до конца не верила в то, что я не собираюсь бежать... Хотя, если честно, Мяснику больше стоило опасаться другого: может, бежать-то я и не собиралась, а вот разобраться, что к чему тут происходит, непременно намеревалась, - может быть, именно этого он и боялся? Может он не хотел, чтобы я узнала слишком много? Я пожала плечами и снова повернулась к окну, и так ушла в свои раздумья, что вздрогнула, когда услышала голос Мясника.
- Мне надо ехать... - произнес он и замолчал, он явно собирался меня закрыть в комнате, но что-то его останавливало, наконец он вздохнул, а потом погрозил пальцем, - веди себя хорошо.
И вышел, не заперев дверь.
- Тортик обещанный не забудь, - крикнула я ему вдогонку, напомнив о том, что он обещал еще в первый наш разговор, услышала его смешок или домыслила его уже, и улыбнулась: когда-нибудь именно тортики остановят третью мировую войну - я была в этом уверена.
Я прислушалась, услышала шум мотора машины, подождала несколько минут и вышла из комнаты, огляделась - тут, на втором этаже, было всего две двери: в ту комнату, из которой я вышла, и еще одна, оказавшаяся запертой, я пожала плечами и вернулась в свою комнату. Взяв грязное белье, я спустилась в ванную внизу - стиральная машинка стояла только тут, немного поизучав, к моей радости, немногочисленные кнопки, я вроде разобралась и запустила стираться футболки и полотенца, которые принесла сверху, и те, что были в корзине тут, а в небольшом тазике, который нашла, замочила свои трусы и футболку, оперлась о раковину и стала осматривать эту ванную - белая, четкая, все линии прямоугольные, резкие, от такой чопорности и простоты немного аж мутило.