Второй, назвавшийся Альфонсом Хайдерихом, представлял собой более сложный случай. В конце июня его привезли в 115-й полицейский участок и посадили под стражу, как подозреваемого в убийстве. Когда начался процесс, общественный адвокат настаивал на формулировке: «превышение необходимой самообороны»: он расстрелял двоих напавших на него грабителей, ни у кого из которых не обнаружилось не то что пистолетов — даже и ножей. Один из них выжил, и, сознавшись в попытке совершения ограбления, показал под присягой, что этот человек шел по улице пошатываясь, будто пьяный. Одет он был хорошо, посему грабители решили, что он может оказаться легкой поживой. Однако Хайдерих на нападение среагировал очень быстро и бурно: уложил обоих буквально парой выстрелов. Более того, потом он сопротивлялся задержанию полицией и нанес тяжелые ранения трем полицейским. Когда его все-таки скрутили и привезли в участок, анализы обнаружили у него в крови остатки мощного психотропного препарата. Доктор Томас рассказал Анджею то, что ему самому поведал как анекдот его приятель-судмедэксперт: препараты этого семейства когда-то использовались для нужд армии и полиции, но вот уже лет десять как списаны за устарелостью. Привыкания к препарату не выказал, документов при нем найдено не было, отпечатки пальцев его оказались нигде зарегистрированными. Он назвался Альфонсом Хайдерихом, и на процессе стоял на своем: прибыл, мол, из параллельного мира, из страны под названием Швеция. Там его преследовали представители спецслужб другого государства, поймали и накачали наркотиками, но он каким-то образом исчез из их рук и оказался здесь. За этих-то спецагентов он и принял грабителей. Он заявил, что по профессии механик, без высшего образования, женат и имеет сына, но понятия не имеет, где его семья и что с ней. Когда привлеченный эксперт попытался проверить его знания в механике, Хайдерих продемонстрировал только самое базовое знакомство с паровыми системами — для специалиста немыслимо. После обследования его направили в психиатрическую лечебницу № 4 сперва в отделение для буйных, опасаясь агрессии. Однако «пришелец» вел себя смирно, читал книги из библиотеки, позволенные лечащим врачом (в основном, исторические труды), и, кажется, никакой опасности не представлял. Поэтому его перевели на третий этаж и разрешили посещать библиотеку, столовую и комнату отдыха. Тогда-то Анджей с ним и познакомился.
Когда он зашел в этот раз, в палате 306 было тихо и спокойно. Кир лежал на кровати и, кажется, дремал, Альфонс Хайдерих сидел за столиком у окна, над шахматной доской, и напряженно размышлял.
— Привет, — сказал Анджей. — А я думал, ты в этой палате чемпион.
— Поначалу был. Но Керспи быстро учится, — покачал головой Хайдерих. — Второй день голову над ходом ломаю. Послушайте, Анджей… очень удачно, что вы зашли!
— Да? — спросил Анджей, присаживаясь на соседний свободный стул. — В чем дело?
— Вот, — Альфонс Хайдерих показал ему листок из газеты. — В библиотеке взял. Эта женщина в розыске… кажется, я ее знаю. Может быть, вы могли бы позвонить по данным здесь телефонам и расспросить о ней подробнее?
— А?.. — Анджей некоторое время смотрел на фотографию Мари, которую сам же отсылал в редакцию. — Простите… вы вот эту имеете в виду? Кудрявую?
— Да, — кивнул Альфонс Хайдерих. — Она очень похожа на женщину, которую я знал. Может быть, и она меня узнает? Вы не откажитесь связаться с ее родственниками, которые поместили объявление, в свободное время? А может быть, она уже нашлась?..
— Просыпайся, соня-засоня! — Мари разбудил энергичный голос Уинри, сопровождаемый сдергиванием одеяла. — Просыпайся-просыпайся, Столицу проспишь! Через час прибываем. Иди, умывайся, а я пока постель соберу.
Мари села на кровати, сонно моргая. Уинри выглядела бодрой и деловитой, глаза после бессонной ночи даже не покраснели.
— Элисия не звонила? — спросила Мари.
— Как бы она могла позвонить?.. В поезд?.. С вокзала позвоним, чтобы лишнего не ждать. Ну все, шагом марш!
Умываясь, Мари размышляла о том, насколько все-таки жизнь имеет свойство внезапно изменяться. Качается, как праздничный фонарик. Что если Уинри выйдет из телефонной будки побледневшая и скажет, что все кончено, и что срочно надо вызывать девочек в Столицу на похороны?! И как тогда все будет дальше?.. Что, в доме на окраине Ризенбурга отныне будут жить две вдовы с четырьмя детьми?.. Год за годом. Продираясь сквозь слои воспоминаний, свисающих со старых стен, как паутина.
«Нет, — поняла Мари с ясностью, такой же отрезвляюще холодной, как сквозняк по полу. — Никаких воспоминаний. И никакого Ризенбурга, если так! Я на это не согласна. И Уинри не согласится. Эдвард, лучше бы ты был жив! Пожалуйста, останься в живых!»
Действительность, как всегда, оказалась совершенно не похожей на любые представления о ней. Едва они покинули поезд — на перроне их ждали еще встречающие в форме — Уинри первым делом поспешила к телефонной будке. Лейтенант Шорт отправился с ней. Тем временем капитан Брош повел Мари к машине, придерживая за локоток и пытаясь рассказывать ей что-то веселое, но она вдруг, неожиданно для себя самой, прервала его.
— Простите. Я ужасно волнуюсь. Можно, мы просто подождем Уинри? Молча?
— Да, конечно… — ответил Брош слегка растерянно, и замолчал. Только мял в руках черные кожаные перчатки — полагаются к форме в зимнее время.
Тем не менее, когда они уселись в машину, Мари вдруг обнаружила, что напевает под нос какую-то песенку. Да нет, не какую-то… это мама любила петь, когда работала по вечерам над своими конспектами: когда Мари была совсем маленькой, мама еще училась.
— Вы что-то сказали?.. — обернулся к ней капитан Брош.
— Нет, ничего… — Мари улыбнулась. — Просто…
Такая вот была песенка.
И еще:
Мари подумала, что у нее уже был человек, из-за которого она стала самой собой. Она… да, она проснулась. Или просыпается. И поэтому ей теперь ничто не страшно. А чего бояться, в самом деле?.. Умирать не страшно — подумаешь, момент!.. Жить год за годом тоже не страшно — она привыкла, разве нет?.. За ребенка бояться не надо. За Эдварда, Уинри и племянниц бояться не надо — надо просто в них верить.
Уинри хлопнула дверцей и села на заднее сиденье рядом с Мари. Она впустила в машину холод и влагу с улицы.
Мари не стала спрашивать «Ну как» — это показалось ей глупым. Она просто смотрела на лицо подруги, но оно было непроницаемым.
— Элисия сказала, чтобы ехали в больницу, — глухо произнесла Уинри. — Она пока не видела врача. Двадцать четыре часа — это был очень приблизительный срок. Может быть, в ближайшее время…
«Все, — подумала Мари. — Эдварду хуже. Элисия попыталась утешить Уинри».
— Поехали? — спросила Мари просительно.
— Сначала завезем тебя к нам на квартиру, — покачала головой Уинри. — Тебе надо отдохнуть.
— Я отлично выспалась, — твердо возразила Мари. — Так что мы едем в госпиталь. Ясно тебе?
— Ясно, — Уинри кивнула. — Капитан Брош…
— Да, конечно, — Брош тоже выглядел подавленным. — В Военный Госпиталь № 3, Фрэдди.
Машина тронулась с места.
«Тьфу ты, черт, привязалась же!» — неприязненно подумала Мари.
Добираться в госпиталь оказалось не так долго, как Мари почему-то думала. Они ехали всего-то с полчаса. Мари не могла удержаться, и по дороге глазела на улицы Столицы, как маленькая девочка. Снег все падал, правда, почти сразу таял, коснувшись земли, и тротуары и улицы были мокрыми. Мари отстраненно подумала, что травматизм изрядно увеличится — не завидует она своим коллегам из столичных поликлиник!
9
Мари вспоминает «ET SI TU N'EXISTAIS PAS» (Пьер Деланоэ, Клода Лемесля, Сальваторе (Тото) Кутуньо и Пасквале Лозито) в переводе группы «Несчастный случай» («Если б не было тебя»).