Выбрать главу

Эти несчастные не разбирались в политике. Всю жизнь их бросало из стороны в сторону во имя чужой им Иден, по приказу командиров, язык которых они зачастую не понимали. В Имперском Военном музее есть фотография, которая символически запечатлела судьбу этих заблудших душ. Бывший житель Туркмении стоит перед двумя взявшими его в плен в Нормандии офицерами британской 51-й Горной дивизии. На рукаве у него — знак его формирования: вышитое изображение мечети, сверху — обращение к Аллаху. Он добродушно улыбается, словно наивный ребенок. Он не понимает этих английских офицеров, как до этого не понимал немецких командиров своего полка, а еще раньше, наверное, — советско-русских правителей своей родины *49.

Джордж Оруэлл, писавший репортажи о событиях в Нормандии, рассказал не менее грустную и еще более странную историю. Среди «русских», взятых в плен во Франции, были двое явно восточного происхождения, национальность которых никто не мог определить. Наконец, после длительного допроса, было установлено, что они из Тибета. Задержанные со стадами на советской территории, они были мобилизованы и попали в плен к немцам. Новые хозяева послали их на работу в Северную Африку, а затем присоединили к части, воюющей во Франции. Там они сдались англичанам. Все это время они могли разговаривать только друг с другом, так как владели одним лишь тибетским языком *50.

Описанное Оруэллом подтверждают воспоминания немца, сидевшего в 1949–54 годах в исправительно-трудовом лагере на Воркуте. Вместе с ним сидел тибетец по имени Баби, история которого очень похожа на рассказанную выше. *51.

Русские, взятые в плен во время боев в Нормандии, были вскоре перевезены в Англию и размещены в лагерях, где раньше квартировали войска, занятые в операции «Оверлорд» **. Через месяц после высадки в Нормандии в Англии находилось уже 1200 русских пленных *52. Надо было срочно решать, что с ними делать.

За те два дня, что продолжалась высадка в Нормандии, в Кемптон-Парке была допрошена группа русских. Большинство их попало в плен к немцам в 1942 году и было направлено в трудовые батальоны. Немецкие сержанты обращались с ними жестоко, их жизнь сводилась к изнуряющей работе и побоям. Переписка с родными была запрещена, иностранных языков они не знали и были полностью отрезаны от внешнего мира. «Когда союзники начали бомбить побережье, они просто сидели, выжидая, что же будет. Немецкие сержанты не вмешивались и даже не пытались заставить их оказать какое-либо сопротивление». Теперь, оказавшись в плену у англичан, русские проявляли все ту же привычную покорность судьбе, не оставлявшей им выбора. «Но многие, похоже, чувствовали, что после службы в немецкой армии, пусть даже и вынужденной, их соотечественники будут обращаться с ними как с предателями и могут даже расстрелять» *53.

Далеко не всегда дело ограничивалось мрачными предчувствиями. Довольно скоро английские власти получили первый пример того, как реагирует русский человек на возможность насильственного возвращения в первое в мире социалистическое государство. 17 июля военное министерство сообщило в отдел военнопленных МИДа о самоубийстве двух русских пленных, Агафонова и Мельникова. Агафонов утопился, Мельников умер от нанесенных себе ран. Последний, как сообщалось, страдал «острой депрессией» *54.

Однако большинство было настроено по-другому. Следует иметь в виду, что эти пленные оказались в весьма специфическом положении. Сейчас им жилось в каком-то смысле гораздо лучше, чем когда-либо раньше. После долгих лет мук и лишений при Сталине и Гитлере, скудное спартанское существование в военном лагере на берегу унылого йоркширского болота казалось им отдыхом, и они были благодарны за самые скромные удобства.

И все же они понимали, что будущее их туманно и угрожающе. В маленьких тесно спаянных сообществах, среди людей, изолированных от внешнего мира и относительно плохо информированных, распространялись всевозможные слухи. Как объяснил мне Чеслав Иесман, большой знаток лагерной психологии, эти вконец запутавшиеся люди чувствовали, что оказались «в преддверии гулаговского ада». Они почти ничего не знали о реальном политическом положении в мире: ведь вся их жизнь прошла при двух политических системах, которые считали одной из своих главных целей подавление «вредной» информации. Кроме того, в большинстве своем это были люди малообразованные. Наверное, попадая в английские лагеря, они поначалу испытывали чувство облегчения.