— Александр Петрович… — она повернулась ко мне с растерянной улыбкой, явно разглядывая меня и в то же время тушуясь. Пытаясь понять, что так изменилось в моем лице и тут же отводя взгляд.
— Лен, медвежонка хочу передать твоей дочке, — явил из-за спины косолапого, перевязанного розовой ленточкой, под которой топырилась шоколадка и маленькая упаковка ирисок.
— Но Александр Петрович… — она даже убрала руки за спину.
Казалось, сейчас заплачет.
— Не стесняйся, пожалуйста, возьми. Хочу порадовать твою дочку и немножко тебя, за то, что добра ко мне, несмотря на мою ужасную внешность, — подошел и прижал мишку к ее груди.
— Вы совсем неплохо выглядите. Очень хорошо! — выдохнула она, все-таки вернув руки из-за спины.
От этих слов мне захотелось ее расцеловать. Выпустить еще одну иллюзорную мышь, а потом спасать госпожу Вяземскую в своих объятиях.
— Я не знаю, что происходит, но правда вы так изменились, — продолжила она испытывать меня комплиментами. — Разговариваете как взрослый, умный мужчина, а вам всего семнадцать.
— Леночка, знаешь, что я хочу сейчас? Поцеловать за эти слова, — искренне признал я.
— Не надо, — она замотала головой. — Это очень нехорошо. Пожалуйста, не надо. Меня ваша матушка прогонит.
— Но в щечку же можно? — я-то знаю, что женщин не нужно спрашивать разрешение в таких каверзных случаях. Есть такое очень верное мужское правило: просто делай. Поэтому не ждал ответа — чмокнул ее, задев краешек губ. Вложил мишку ей в руки и ушел, оставляя краснеть наедине с собой.
Как же мне хотелось посмотреть, что с Леночкой творится через опциональное меню, но увы, не тот случай, когда можно. Так, теперь букет роз. Ведь сусел, он уже не совсем сусел — он хочет понравиться и надеется, что у него это выйдет. Я проворно поднялся в свою комнату, по пути отмечая, что на втором этаже немножко тянет табачным дымом: возможно «мама» находилась у себя и не закрыла плотно дверь. Тем лучше — я еще не знаком с ее комнатой. Взяв букет, я все-таки завернул по пути в ванную, чтобы еще раз насладиться переменами в суслячей морде.
Знаете, Лена немного загнула, насчет моего волшебного превращения: не так уж я хорош. Даже слишком не так. Но прежнего отвращения мой образ не вызывал. Ну да, стремненький, тщедушненький, ушки чуть топырятся, но не урод. К такому как я можно вполне привыкнуть. И подстрижен хорошо. А еще от меня приятно пахнет, ведь целый флакон парфюма пролился в цирюльне. И глаза у меня ясные, умные, вовсе без очков, хотя легкая муть перед глазами. Граф Разумовский, бля!
Я вышел, торжественно держа букет. Дверь в комнату «мамы» и впрямь приоткрыта. Тук-тук-тук!
— Открыто, — ее голос бархатистый, обволакивающий голос.
Она стояла у огромного зеркала, в тонком шелковом халате бледно-розового цвета, укладывая мокрые волосы. Повернулась ко мне вполоборота, и тут же ее глаза стали светлее и больше:
— Что случилось, Саш?
— Случилось совсем немного. Хочу подарить тебе цветы, — я подошел, украдкой бросив взгляд вправо: а у нее, оказывается две большие комнаты. Спальня там дальше.
— Ты меня снова пугаешь. Ну что с тобой происходит? — она бросила расческу и повернулась ко мне.
— Разве тебе это не нравится? — я осторожно, чтобы не уколоть, вложил розы в ее руки.
— Очень нравится, но… Саш, я не знаю, что думать. Мне тревожно, — она так же осторожно, положила букет на тумбочку.
— Мам, — я обнял ее и поцеловал в щеку.
— Нет, ты с ума сошел! — ее грудь часто вздымалась, прижимаясь к моей.
— Мне просто хочется делать тебе приятное. Что здесь сумасшедшего? — я медленно разжал руки, чувствуя, как ее теплое, близкое тело, проступающее под тонким халатом, начинает меня дразнить. Этого еще не хватало сейчас! Если она почувствует, то все может очень скверно повернуться.
— Ничего сумасшедшего, но знаешь… — она подбирала слова, то поднимая глаза ко мне, то глядя на цветы. — Ты за два дня будто повзрослел лет на десять.
— Разве? — играя в непонимание, я повернулся к зеркалу и провел ладонью по лицу, теперь идеально гладкому — редкие волоски тщательно выбрил цирюльник.
— Я не об этом. О том, как ты теперь разговариваешь и о твоих поступках, — попыталась объяснить она.
— Ты очень красивая женщина, и я хотел подчеркнуть это цветами. Только и всего, — как бы хотелось мне глянуть сейчас в меню, что за настроения гуляют в Ирине Львовне. Рискнуть, зависнуть, на пол минутки. И я придумал, интересный ход. Сказал так: — Я кое-что хотел спросить, снова подводит память. Сейчас… — фиксирую ее, тык, тык, тык, одновременно разыгрываю задумчивость.
«Объект-инфо»
«Разумовская Ирина Львовна. Возраст 36 лет. Магическими техниками не обладает. Сильное волнение. Сильное удивление. Радость. Отношение к вам: проявление интереса, непонимание, потребность в общении с вами, легкая симпатия».
Ого, «мама»! Ну, ну… Мы еще очень даже пообщаемся. И о легкой симпатии тоже. А сейчас мне нужно скорее что-то спросить, я и так слишком завис.
— Извини, что-то у меня с памятью не ладится. Важно было спросить тебя и забыл. Ах, вот, в Москву мы поедем все вместе и на чем?
— Ты, я и Наташа. Как на чем? Через «Ласковый ветер», конечно. Я уже оплатила. К сожалению, большая очередь в Москву, пришлось взять билеты на аж 23 июня, — сообщила она. — И я тебя попрошу… Сегодня я приду поздно, пожалуйста, не ссорьтесь с Наташей. Да, она бывает очень вредной. Знаю, как тебе с ней, но ты же старше на целый год. А сейчас мне кажется на все десять. Не поддавайся на ее выходки.
— Хорошо, очень постараюсь, — заверил я, прикидывая: сегодня семнадцатое, значит в Москву через пять дней.
— И еще, если не приду до утра, не беспокойтесь, — нехотя добавила она, снова посмотрев на цветы.
— Ты куда вообще собираешься? — закравшаяся мысль, мне отчего-то не понравилась: «Уж не любовник ли у Ирины Львовны?»
— Сегодня вечер в доме Гроздовских, а от них быстро не вырвешься. Будет много гостей, — пояснила она. — И, возможно, там будет сам Владимир Ильич. — Видя непонимание в моих глазах, она пояснила: — Ульянов.
Я кивнул и пошел к себе, размышляя: Ульянов Владимир Ильич. Надо же, сам! Надеюсь, память меня не подводила и если нынешнего императора величать Илья Сергеевич, то будет на вечере у неведомых мне Гроздовских сам принц. Ирочка, ты в самом деле хочешь клеить принца? Меня даже тихонько царапнула ревность. Ладно, не сусла это дело. Но и у меня тоже может случиться веселый вечер. Интересно, как Наташа отреагирует на бутылочку игристого с коробкой конфет. Коробка-то сердечком. Ах, да, еще занятия с магистром. Нельзя ли их отодвинуть на ночь или провести раньше? Я мысленно призвал: «Весериус, появись! Ну давай, нужен очень!». И кстати, что такое «Ласковый ветер»? Вряд ли у них есть самолеты, если на улицах, я не видел транспорта сложнее конного экипажа. Да, кстати, Ульянов Владимир Ильич, взывал здесь к народу вовсе не с броневика, а с кареты — этот прикол мне в памяти четко отложился.
Проходя мимо двери Наташи я остановился. «Сучка! Ты мой самый вкусный десерт! Я должен до тебя добраться!».
Весериус, отзовись же! А то зайду к Наташе и не будет тогда вечерних занятий!
Весериус отозвался лишь часа через полтора. После того как я отработал последнее задание и провел довольно много времени, расширяя канал с Эфиром. Кстати, поднял магическую энергию аж до 230 — это с учетом, что я сегодня заметно ее потратил. И еще я успел улучшить заготовку, которую сегодня, увы, не испытал — «Я Хороший». Заготовка по моему мнению вышла действенная, четкая. Вот ее я надеюсь опробовать на Наташе. Не мышей же пускать ей за воротник. Хотя тоже интересная мысль.
В общем, объявился, Хранитель…
И я ему сразу с порога тонкого мира вместо «Зрасьте»:
— Уважаемый заступник, заботливый покровитель рода, как так вышло, что меня сегодня едва не пристрелили в цирюльне? Вот объясни сирому и убогому суслу, откуда у этого зверька враги?