Стало тихо. Бодин и Барлоу стояли в одинаковых позах: правая рука на животе, подпирает локоть левой, в левой зажат бокал бурбона. Так младенцы держат бутылочку с молочной смесью.
— В противном случае, — сказала она, — я надеюсь, вы хорошо плаваете. — Никто не засмеялся. Она продолжала: — Знаете поговорку: «Генерал без армии — ничто». Мне нужно привлечь на свою сторону каждого из вас — не для себя, но для нашей компании. Позвольте напомнить вам, что символ корпорации «Хаммонд аэроспейс» — лев. И с вашей помощью все вместе мы заставим льва зарычать.
Ламмис так толкнул Барлоу локтем, что тот выронил бокал с бурбоном. Бокал грохнулся на дощатый пол и разбился вдребезги.
Через несколько минут, когда мы переходили в большой зал, Хэнк Бодин положил руку мне на плечо. Рядом с ним был Аптон Барлоу.
— Итак, у вас есть для меня информация, — сказал Бодин. — Выкладывайте.
Барлоу с любопытством разглядывал меня своими глазами-изюминами.
— Может быть, поговорим об этом вдвоем, попозже, — сказал я.
— Чепуха. У нас нет секретов. — А для Барлоу Бодин пояснил: — Джейк уверяет, что понял, почему упал самолет «Евроспейшл». — В его тоне было что-то нарочитое, словно он мне не верил.
— Может, все-таки потом? — сказал я, заметив, что к нам приближаются Шерил и Эли.
— Может, все-таки сейчас? — проговорила Шерил. — Я бы хотела послушать. Садитесь за стол рядом со мной.
Бодин посмотрел на меня с неподдельной ненавистью.
Длинный стол был накрыт в большом зале. Спустилась ночь, и оконное стекло стало как полированный обсидиан. Было слышно, как волны мягко накатывают на берег.
Шерил Тобин заняла место во главе стола. Я сел рядом с ней, слева. С другой стороны от меня сел Аптон Барлоу, затем Хьюго Ламмис, чей живот был столь объемист, что ему пришлось отодвинуться от стола, чтобы его разместить.
Стол был покрыт крахмальной белой скатертью и уставлен дорогим фарфором с золотыми ободками. Серебряные приборы сверкали. На каждой тарелке — льняная салфетка, сложенная веером, и карточка с каллиграфически выведенным именем гостя.
Так что решение Шерил усадить меня рядом с собой отнюдь не было спонтанным. И если она хотела, чтобы я для нее шпионил, то я ничего не понимаю.
Хэнк Бодин сидел чуть подальше от меня, но все равно что в полной глуши, если верить в смысл размещения за обеденным столом. Эли была с другой стороны, между Кевином Броссом и англичанином Клайвом Райлансом. Оба альфа-самца ее обхаживали.
Два официанта-мексиканца разливали по тарелкам суп из омара, третий наливал белое вино. Аптон Барлоу сделал глоток, удовлетворенно хмыкнул.
— Я без очков — это мюрсо или сансерр? — спросил он меня.
Я пожал плечами:
— По-моему, это белое вино.
— Полагаю, вам ближе бутылки с отвинчивающейся пробкой.
— Нет, что вы. Я предпочитаю пакеты.
Рон Слеттери беседовал с Шерил Тобин.
— Ну, вы запугали целый отдел, и это прекрасно.
— Надеюсь, не слишком запугала, — отвечала она. — Страх — это непродуктивно.
— Не забывайте, самолет не полетит, если топливо не под давлением и не под воздействием высоких температур, — возражал он.
— Но без системы охлаждения тоже нельзя, так ведь?
— Логично, — усмехнулся он.
И тут, несколько повысив голос, она обратилась ко мне.
— Раз уж мы об этом заговорили, почему упал самолет?
Она явно хотела, чтобы я рассказал это на публике, перед всеми.
— Закрылок, выломавшись из корпуса, повредил фюзеляж.
— Объясните, пожалуйста. — Совершенно незачем ей было говорить так громко.
— Трехсотфунтовый снаряд, летящий со скоростью триста миль в час, может нанести очень серьезный ущерб.
— Это очевидно. Но почему он выломался?
— «Цыплячьи заклепки».
— «Цыплячьи заклепки», — повторила она. — Не понимаю.
Народ уже вовсю слушал нас.
Притом что Шерил раньше занимала пост вице-президента «Боинга», было непонятно, много ли на самом деле она знает о том, как строятся самолеты. Многие директора во всем полагаются на своих экспертов.
— Ну, новый самолет «Евроспейшл» в основном сделан из пластика, так?
— Если вам угодно называть полимер повышенной прочности пластиком, а не композитом, то так.
Кое-что она понимает, подумал я.
— Большинство поборников старого доброго металла, представители старшего поколения, не доверяют этой штуке.
— Представители старшего поколения в «Хаммонде»?
— Повсюду.
— И что?