— Я подготовился.
— Впечатляет. Как долго вы это планировали?
Я уловил какой-то сдвиг в языке его тела, как бы внезапный перепад температуры.
— С тобой будут проблемы? — спросил он.
— Я хочу просто вернуться домой.
— Тогда не строй из себя героя.
— Для этих? — Я скривил губы. — Они мне совсем не нравятся.
Он засмеялся, вытянул ноги, зевнул.
Я показал на его кепку:
— Я смотрел эти гонки.
— А? — Он несколько секунд вспоминал, что на нем кепка с надписью «Дайтона».
— Дейл Эрнхардт-младший, — продолжал я. — Он пересек финишную черту на долю секунды раньше, чем Тони Стюарт. Семь или восемь машин — всмятку.
Он искоса взглянул на меня.
— Я там был, парень, — сказал он.
Я покачал головой:
— Безумный спорт. И мне кажется, многих в нем привлекают именно аварии. Типа, повезет увидеть, как кто-нибудь погибнет.
Он долго смотрел на меня, похоже, не понимая, что со мной делать. Может, я один из сопливых богатеньких боссов и интересуюсь гонками НАСКАР?
— Не то что в старые добрые времена, — сказал он. — НАСКАР — это были гонки столкновений.
— Это мне напоминает слова из одного фильма, — подхватил я. — «Гонки — значит всмятку».
— «Дни грома»! — Внезапно он расцвел почти ребяческой улыбкой. — Мой любимый фильм. Как там, еще раз? «Он в тебя не врезался, не ударил, не толкнул — он разбил тебя всмятку. Разбить всмятку, сынок, — это и есть настоящие гонки». Вот так, парень.
— Вот так, — поддакнул я. Надо закрепить контакт с ним. — Тогда гонщик просто выбивал конкурента. Не то что сейчас.
— Теперь, стоит поехать чуть жестче, штрафуют.
— Обабился НАСКАР.
Он снова посмотрел на меня с недоумением:
— Как так вышло, что ты моложе остальных?
— Я только выгляжу моложе. Правильно питаюсь.
— Ты чей-то помощник?
— Нет. На самом деле я здесь не по праву. Замещаю другого.
— Так вот почему тебя нет в изначальном списке гостей!
Значит, у него есть список гостей. От кого-то из обслуги? Нет, источник информации внутри «Хаммонда», иначе откуда он столько знает про частную жизнь Рона Слеттери?
— Меня включили в последнюю минуту.
— Вместо Майкла Зорна?
Интересно, подумал я. Он и это знает.
— Именно.
— А что случилось с Зорном?
Значит, у него сведения по меньшей мере двухдневной давности. Что еще интересно: он знает очень много об отмывании денег и об офшорных банках, но о «Хаммонде» он знает далеко не все.
— Майку пришлось вылететь в Индию на встречу с клиентами, — ответил я.
— А почему выбрали тебя?
— Понятия не имею. Вероятно, потому, что я хорошо знаю наш новейший самолет.
— Н-880. Ты инженер?
— Нет. Что-то вроде регулировщика.
— То, что ты регулируешь, включает денежные вопросы? Что ты знаешь о платежной системе, о том, как деньги приходят в компанию и уходят из нее?
— Знаю, что каждые две недели моя зарплата приходит на мой банковский счет. Вот и все. Я здесь — самая нижняя часть тотемного столба.
— Но нижняя часть тотемного столба на самом деле самая важная, потому что именно на нее большинство и смотрит.
— Спасибо, — сказал я. — Мне полегчало.
— Но, конечно, остальные про тотемный столб не понимают. И относятся к тебе как к грязи.
— Да нет. Хотя немного раздражает, когда они заводятся насчет того, как много у них денег. Шикарные рестораны, членство в гольф-клубах и все такое.
— Что ж, совершенно очевидно, что ты на них не похож. Они все слабаки и трусы.
Он тоже со мной заигрывает, но зачем?
— Да нет. Некоторые — весьма серьезные ребята.
Он подался вперед, поднял палец и назидательно проговорил:
— Величайшая трагедия нашего века в том, что мужчина может прожить всю жизнь, так и не узнав, трус он или нет. Видел когда-нибудь брачные игры лосей?
— Не имел удовольствия.
— Каждую осень лоси-самцы дерутся за самок. Набрасываются друг на друга, сцепляются рогами, ревут. Потом один уступает, и победитель получает даму.
— Я наблюдал очень похожие драки в барах.
— А самки видят, какой из них самый достойный. И отдаются победителям. Иначе возобладают гены слабаков и лоси вымрут. Вот как это устроено в природе.
— Или в корпоративном мире.
— Нет. Тут ты не прав. — Он опять строго поднял палец. — Я считаю, у людей теперь не так. Все перевернулось с ног на голову. Женщины теперь не отдаются достойнейшим, а выходят замуж за богатых.
— Может, богатые теперь и есть достойнейшие.
— Как будто бы закон Дарвина отменили. Господствуют слабые. Я имею в виду, посмотри на этих типов. — Он взмахом руки указал на стену, за которой томились заложники. — Эта страна создавалась такими парнями, как Кит Карсон, которые убивали индейцев ножами. Отважные были мужчины! А теперь какие-то дегенераты, сидя за компьютером, могут послать тысячи ракет и уничтожить миллионы людей. Миром правит горстка толстозадых зануд. Подумать только, их награждают «Пурпурным сердцем»! За то, что палец бумагой порезали!