Толкнув тело обеими руками, я сбросил его с причала. Раздался громкий всплеск.
Прилив адреналина начал спадать, руки и ноги налились свинцовой тяжестью.
Я встал, хотя колени подгибались. Вытер кровь, сложил нож и убрал его в задний карман. К горлу подкатила тошнота. Потом я вспомнил о «ЗИГ-Зауэре», лежавшем на краю причала, подобрал его и сунул за пояс. Постарался собраться с силами, чтобы дойти до сарая и раздобыть пассатижи.
И тут с вершины холма донесся пронзительный крик.
У той стороны дома, где Верн устраивал себе перекуры, виднелись две фигуры. Одна отталкивала другую.
Это был Верн. И с ним женщина.
Я помчался вверх по ступеням, не таясь, не думая о том, заметит ли меня Рассел или кто-нибудь еще.
В первую секунду я не мог понять, что происходит. Почему Верн склонился над Эли. Почему у нее задрана юбка, а нежная белая кожа обнажена… Но в тот миг, когда я все понял, гнев вспыхнул во мне, словно хворост, облитый горючим. Весь мир исчез, и остались только я и он.
Верн заметил меня, когда я бросился на него, но не смог ничего сделать. Не со спущенными до колен штанами.
Эли извивалась, пытаясь освободиться, но у нее были связаны руки. Крики заглушал кляп из ее же трусиков.
Не отрываясь от Эли, Верн завел правую руку за спину в поисках кобуры, затерявшейся в свисающих штанах.
В кармане у меня был пистолет Бака, а за поясом — пистолет Уэйна. Но в припадке ярости я забыл о них. Размахнувшись, ударил его по шее.
Верн качнулся назад, но быстро выпрямился и попытался встать на четвереньки, одновременно подтягивая рукой штаны.
Эли откатилась в сторону. Лицо расцарапано, блузка разорвана.
Казалось, Верн передумал искать пистолет. Вместо этого он резко выбросил руку вперед, схватил меня за ногу и дернул на себя. Другой рукой ударил меня в солнечное сплетение. Я согнулся пополам и, задыхаясь, отшатнулся.
Стоя на коленях, Верн наконец вытащил револьвер и стал целиться в меня. Но оружие в его руке ходило ходуном. Наркотики изрядно подточили его нервную систему.
Я схватил его за руку, отобрал пистолет и отбросил в сторону. Заведя ему руки за спину, я всем своим весом навалился ему на затылок, заставляя его наклонять голову все ниже и ниже. Раздался хруст позвонков.
Какое-то время я просто лежал на нем, потом откатился в сторону. Сердце гулко стучало, я никак не мог отдышаться.
Потом я встал и подошел к Эли, без сил лежавшей на траве, наклонился и вытащил кляп у нее изо рта. Обнял, помог ей сесть. Ее плечи задрожали от рыданий…
Когда она немного успокоилась, я ножом перерезал веревку, стягивавшую ее запястья.
— Надо убрать его отсюда, — сказал я, поднял веревку и положил ее в карман. — И убраться самим, прежде чем нас заметят.
Я поднял револьвер Верна. Взял труп за ноги, Эли взялась за руки, и мы двинулись к опушке леса. Едва мы углубились в чащу, Эли выпустила ношу.
— Не могу больше, — задыхаясь, сказала она.
— Тогда хватит — мы отошли достаточно далеко, из коттеджа тело не заметят.
Я пошарил по карманам его куртки, забрав все, что могло нам пригодиться.
Лицо Эли было в тени. Я бережно и нежно стер с ее щек слезы и потекшую тушь. Она закрыла глаза, словно отвечая на утешение и ласку.
— Эли… — Я погладил ее по волосам.
— Что ты за человек, Лэндри? — прошептала она.
— Сейчас не время об этом говорить, — сказал я. — Рассел в любой момент может обнаружить, что мы оба исчезли. А мне нужна твоя помощь.
Эли знала ответы почти на все мои вопросы. Ее мозг работал на полную мощность.
— «До конца дня» означает «до закрытия банка», причем в Европе, — сказала она. — Лихтенштейн, если я правильно помню, это рядом со Швейцарией. Минус девять часов. Это значит, что после семи утра Рассел уже не сможет перевести деньги.
— В гостиной с оленями были часы?
— Я не заметила. Но в это время года здесь светает приблизительно в пять утра. Я помню, это было указано в расписании тренинга. Сейчас, должно быть, половина пятого. Еще одна важная вещь: им нужно дождаться открытия нашего банка в Нью-Йорке. В девять утра, то есть в шесть по местному времени. Значит, на все про все у него есть час.
— А у нас — полтора…
— Знаешь, что во всем этом самое странное? — произнесла она. — Рассел слишком хорошо осведомлен о наших делах.
— У него есть источник внутри компании, — ответил я.
— Ты думаешь, он и правда работает на кого-то из «Хаммонда»?