Пока все спали я, надев противогаз, вышел во двор набрать дров. Разных деревяшек валялось много, — я сделал уже четвёртую ходку, когда встала жена. Она круглыми недоверчивыми глазами смотрела на мою конструкцию, но после того, как я растопил печь, начала с криком восторга прыгать вокруг неё. А я обессилено уселся на диван, сил говорить, или что-то делать уже не оставалось.
Проснулся я только на следующий день рано утром, в комнате было уже гораздо теплее — около 17 градусов. Дров уже не было, печка была холодная. Пришлось надеть противогаз и начинать носить дрова, где то на пятой ходке встала жена, и пока я делал ещё четыре ходки, приготовила горячий завтрак, и я первый раз с момента катастрофы поел дома горячую пищу.
Воды у нас оставалось совсем немного. Подумав, решил съездить на машине в ближайшую деревню Балково за водой, я знал, там был колодец, — заодно осмотреться и привезти дров. Около дома уже всё собрали, этим занимался не только я.
По пути я заглянул в хозяйственный магазин. Видно было, что его уже довольно сильно подчистили, но я всё равно нашёл там четыре пластиковые 20 литровые канистры. Съездив в Балково, я набрал воды. Было видно, что многие дома были покинуты жителями. В один по виду жилой я постучал, думая переговорить с хозяевами. Но меня послали куда подальше и пригрозили, если не уберусь в своё Пущино, а продолжу лазить по деревне, угостить дробью. От греха подальше, я ушёл от этого дома и решил осмотреть покинутые.
Во всех царил разгром, видно они подверглись мародёрству и только в одном я нашёл несколько банок варенья и солений, а так- же большой бак квашеной капусты и полную кастрюлю засолённого сала — наверное, эти запасы, лежащие в маленьком погребе, в самом доме пропустили при грабеже. Забрав всё это, я во дворе из поленницы загрузил полную машину дров и поехал домой изрядно вымотанный — всё-таки, нахождение всё время в противогазе здорово утомляет.
На следующий день я ещё раз съездил в Балково, там уже было несколько машин из Пущино, народ тарился на местном коровнике — мясом, отрезая куски от погибших животных. Я тоже принял в этом участие, загрузив в багажник килограммов семьдесят вполне нормального мяса. Потом набрал воду и опять загрузил полную машину колотыми дровами, по всем покинутым домам их уже оставалось очень немного, основную часть вывезли, по-видимому, сюда ездило много народа из Пущино — дорога была хорошо наезжена.
После этой поездки, я, до вчерашнего, дня не выходил из дома, только вчера по трансляции объявили общий сбор и отменили газовую опасность. Нашу бригаду поставили на вывоз погибших людей и животных. Работа была кошмарная, трупов было много, на это поставили треть всех бригад.
Трупы отвозили к оврагам на западной окраине города, где укладывали в эти братские могилы и бульдозером засыпали. Туши животных свозили самосвалами в овраг неподалеку. Вчера работали до позднего вечера и единственное послабление после этого кошмара, это то, что после работы выдали по двести грамм водки и хорошо накормили. Правда, многие есть, не смогли, горы трупов стояли перед, глазами. Так же нам на сегодня сделали выходной — вот поэтому я с утра и копаюсь в развалинах, в поисках деревяшек для дров и в надежде найти, какие-нибудь продукты или ещё что-нибудь нужное в хозяйстве.
Рассказав всё это, Дима, изрядно захмелев, добавил:
— Вы счастливые, что оказались в деревне и не видели всего этого ужаса, я тоже хотел бы уехать из города, но уже использовал практически весь бензин в машине, а нового негде взять. Да и нет у меня: ни дома, ни родственников в деревне.
Мы его успокоили, тем, что в коллективе с грамотным руководством шансов выжить гораздо больше, тем более они объединены под руководством официальных структур и имеют полное право воспользоваться, стратегическими государственными запасами. На что Дима, печально ухмыльнулся и сказал:
— Права то имеем, но власть «правее». И как обычно оказываются, что всё это не про нас. Наверху идут свои разборки за ресурсы. Уже теперь власти разделились на два лагеря. Один из институтского начальства и администрации города, которые контролируют четыре микрорайона. Второй из бывшего милицейского начальства, которые закрепился в микрорайоне ФИАМ, где была угольная котельная и несколько продуктовых складов и эти «козлы» не хотят со складов отдавать на нужды города, ни уголь, ни продукты.