Спаниель громко залаял и побежал дальше. Ратбон двинулся за ним, помахивая поводком. Больше всего ему хотелось поместить мать в частную клинику и избавить ее от боли, но поступить так означало рискнуть всем. Деньги нельзя трогать до тех пор, пока он не уйдет на пенсию. А пока ему придется жить дома, ездить на старой машине и смотреть, как каждый вечер мать ковыляет по лестнице в свою спальню.
По аллее навстречу ему шагал какой-то мужчина. Он занимал середину дорожки, поэтому Ратбон отступил в сторону, но прохожий сделал то же самое. Ратбон остановился с извиняющейся улыбкой.
— Хороший песик? — произнес мужчина.
У него были неестественно белые зубы, слишком крупные для его рта.
— Да.
Ратбон не собирался заводить разговоры с незнакомцами. Он охотно общался лишь с владельцами собак, но этот человек шел без поводка, и собаки рядом не было. Ратбон позвал своего спаниеля, но тот продолжал мчаться без оглядки и не ответил на его команду.
— Какой он породы? Кокер-спаниель? — спросил незнакомец.
— Она, — поправил его Ратбон. — Это сука.
Прохожий улыбнулся:
— Верно. Как моя жизнь.
Он выхватил из пальто охотничий нож и вонзил его в грудь Ратбону. Тот инстинктивно отпрянул, и клинок выскочил наружу, оставшись в руке незнакомца.
Ратбон повернулся и бросился бежать, но дорогу ему преградил другой мужчина. В руках у него тоже был нож, и он полоснул им по горлу Ратбона. Тот попытался закричать, но гортань наполнилась кровью, и из нее вырвалось какое-то бульканье. Ратбон упал на колени, схватившись за горло и чувствуя, как теплая кровь струится сквозь пальцы.
— Не надо было открывать конверт, Крэг, — сказал мужчина с белыми зубами.
Он ударил его ногой в грудь, и Ратбон опрокинулся на траву.
— Эта была ошибка, — добавил его компаньон.
— Непростительная ошибка, — подтвердил первый мужчина. У Ратбона закатились глаза и отвисла челюсть, изо рта пошла кровавая пена. — Возьми у него бумажник и часы. Пусть все выглядит как ограбление.
Спаниель смотрел на них из-за дерева, припав к земле.
— Собаку тоже убьем? — спросил второй мужчина. Его голос долетал до Ратбона откуда-то издалека.
— Нет, Пэт. Пусть идет ко всем чертям.
Это было последнее, что услышал Ратбон, и на него снизошло странное спокойствие. По крайней мере собака останется живая.
Подождав, пока рядом не будет заключенных, Шеферд приблизился к телефону и набрал номер Джимми Шарпа. Он звонил на мобильник, и когда Шарп ответил, Шеферд услышал вдалеке вой приближавшейся сирены.
— Детектив Шарп, это Боб Макдоналд.
Он дал понять Шарпу, что не должен выходить из роли.
— Как тюремная баланда? — спросил Шарп.
— Мне нужна твоя помощь. Я хочу, чтобы ты съездил к моему сыну.
— Какие-то проблемы?
— В любом случае не нужно ничего предпринимать. Помнишь, я давал тебе номер одного парня?
— Да.
— Если что-то будет не так, позвони моему другу и скажи, что произошло. Больше ничего. Не надо поднимать шум.
— Ладно, — неуверенно согласился Шарп.
— Никому не слова, — настаивал Шеферд. — Если что, ты ничего не знаешь.
— Понял.
— Спасибо.
— Ты в порядке?
— Не совсем, но ты вряд ли мне поможешь. Просто узнай о моем парне и позвони другу. А потом забудь о нашем разговоре.
Шеферд повесил трубку, поднялся на третий этаж и подошел к Джилли Джилкристу.
— Мне надо с ним поговорить, — произнес Шеферд.
Джилкрист исчез в камере и через минуту появился снова, кивнув Шеферду.
Карпентер сидел на стуле с наушниками на голове.
— Моцарт, — промолвил он. — После обеда я всегда предпочитаю Моцарта.
— У меня есть план, — сообщил Шеферд.
— Рад слышать, — отозвался Карпентер. — Думаю, Лайама это тоже порадует.
Он улыбнулся. Шеферду хотелось схватить его за горло и бить головой о бетонную стену, пока она не превратится в кровавое месиво.
— Когда тебя повезут в суд? — спросил он.
— На следующей неделе, — ответил Карпентер. — Во вторник утром.
— Значит, времени хватит.
— Хватит на что?
— Я смогу вытащить тебя во время перевозки. По дороге в суд.
Карпентер нахмурился.
— Ты представляешь, как меня туда повезут? — спросил он.
— В фургоне «Секьюрикор». Вроде того, в котором доставили меня. Это не проблема.
— Проблема не в фургоне, а в том, что там будет много вооруженных полицейских, а в небе еще и вертолет.
Шеферд остался невозмутим.
— Я уже сказал, это не проблема.
— Мне нужно больше, чем твои слова.
— Ты знаешь, чем я занимался до работы в полиции?
— Служил в армии.
— Не просто в армии. В САС.
— Я в курсе.
Шеферд отметил это на будущее. Существовало не так уж много источников, из которых Карпентер мог узнать о его службе в САС.
— Кучка полицейских и вертолет не испугают моих людей, — пояснил Шеферд.
— И они согласятся?
Шеферд молча кивнул.
— Сколько ты им заплатишь?
— Нисколько. Это мои друзья.
— Ладно, подождем до вторника.
Шеферд взглянул на Карпентера:
— Если тронешь моего сына, я тебя убью.
— Кишка тонка.
Шеферд бросился вперед и левой рукой схватил Карпентера за горло, пригвоздив к стене. Он занес правый кулак, готовясь размозжить ему голову. Карпентер опустил руки и посмотрел на Шеферда. В его глазах не было страха. Шеферд тяжело дышал и все крепче сжимал ему шею.
— Я тебя убью! — прошипел он.
Карпентер побагровел, но не издал ни звука.
— Прямо сейчас.
Шеферд услышал сзади шум. Взгляд Карпентера метнулся к двери, потом вернулся к Шеферду.
— Стой на месте, или я вышибу ему мозги, — не оборачиваясь, предупредил Шеферд.
Карпентер кивнул Джилкристу через плечо Шеферда. Шеферд усилил хватку. Он мог легко его убить. Одно резкое движение. Хрящ вонзится в ткани головного мозга, порвет кровеносные сосуды, и Карпентеру конец. Но что потом? Как он вернет сына? Карпентер смотрел ему прямо в лицо. Его глаза горели от злости, но страха в них не было.
Шеферд опустил руку. Джилкрист шагнул вперед, но Карпентер покачал головой.
— Не надо, — прохрипел он. — Все в порядке.
Джилкрист отступил.
— Присмотри за дверью, — велел Карпентер.
Он отвинтил пробку на бутылке с минералкой, судорожно глотнул воды и вытер губы. Джилкрист вышел на площадку. Карпентер сделал еще несколько глотков. Шеферд стоял у его кровати. Карпентер поставил бутылку на стол.
— Мне понятен твой гнев, Дэн. На твоем месте я бы тоже разозлился. Я бы на кого-нибудь набросился точь-в-точь как ты. Но в глубине души я бы понимал, что гнев не поможет мне вернуть сына.
— Если тронешь Лайама, ты труп.
— Никто не собирается его трогать, — возразил Карпентер. — Ты вытащишь меня отсюда, а я верну тебе ребенка. Все будут довольны. Лайам может пострадать лишь в одном случае — если я останусь за решеткой. Тогда мы оба проиграем. Ты потеряешь сына, я — свободу.
— Я сделаю все, но если мой план сорвется, ты его не тронешь.
Карпентер промолчал.
— Ты слышал?
— Да. Но ты не можешь ставить мне условия, Дэн. Все козыри у меня. Не хочу, чтобы между нами возникли какие-либо недоразумения, поэтому имей в виду: если со мной что-нибудь случится, мои люди убьют Лайама. Тебе пришлось нелегко, и я прощаю твою выходку, но если ты еще хоть раз распустишь руки, твоему пареньку конец. Ты меня слышал, Дэн?
— Да. Я все понял.
— Вот и хорошо. А теперь расскажи мне о своем плане.
На столе майора Алана Гэннона стояло три телефона. Один выходил в город через казармы герцога Йоркского в Лондоне, второй был напрямую связан с штаб-квартирой САС в Херефорде, а третий соединял его с базой Специальной катерной службы в Лимпстоуне. Рядом на отдельном столике лежал чемоданчик со спутниковым телефоном, который в полку называли «всемогущим». Гэннон всегда таскал его с собой. «Всемогущий» звонил редко, но когда это случалось, все десантные войска стояли на ушах. К закрытой линии доступ имели только премьер-министр, секретарь кабинета министров и руководители служб МИ-5 и МИ-6. А они не стали бы звонить Гэннону, чтобы поболтать с ним о погоде.