- А теперь не ходят? Поп для этого есть? – спросил я и тоже засмеялся.
- Ох, грехи тяжкие, прости им Господи….- услышали мы, и, повернув головы левее стада коров, увидели красивого, рослого, с черной бородой церковнослужителя.
- Прости нас батюшка, поюморили немного. Как в анекдотах. – Сказал я. – Можно к вам, причалить? Поговорить?
- Всякому можно поговорить, и даже нужно, ибо людей нужно слушать и понимать, сын мой.
Мы вылезли на берег и подошли к батюшке. Я перекрестился, взял его за руку и поклонился, приложив к своему лбу его прохладные пальцы.
- Верующий? – спросил, улыбаясь, батюшка.
- Да. С детства, - ответил я.
- Крещен?
- Да.
- Что же ты так над попами смеешься? – сказав слово «поп», он скривился.
- Прости великодушно отец Сергий. Не по злому умыслу.
- Да вижу я, что по дури человечьей, - он снова улыбнулся, и остановил взор на Веронике. – А вы милая, верующая?
- Крещенная батюшка, верить, может и верю, но только как-то наша семья никогда не затрагивала эту тему и молитв мы не знаем.
- Иконы в доме есть?
- Есть но….
- Но для того, чтобы просто были?
- Да, батюшка, - Вероника робко опустила глаза.
- Они не будут работать, не будут помогать, их намоливать надо, молитвами. Ну пойдемте ко мне, поговорим, ребята за лодочкой приглядят, не переживайте, - он указал им рукой на байдарку, и те лишь кивнули.
Мы зашли в небольшую церквушку, прошли помещение, квадратов тридцать не более, с развешенными иконами, горящими свечами, и ярким светом, который проникал через окна, состоящих из кусочков цветных стекол, создавая ощущение переливающейся радуги. В самом углу, обнаружилась дверь, в которую мы и зашли. Помещение оказалось еще меньше, с железной кроватью в углу, письменным столом и тремя стульями. Везде пахло ладаном и свечным воском.
- Присаживайтесь, рассказывайте, чем могу помочь, не обращайте внимания на мою скромную опочивальню, я привык жить небогато, - он сел за стол, указав нам на стулья рядом.
- Отец Сергий, - начал я, но он перебил меня…
- Прости, что перебиваю, но может, чая попьете? Мне кажется, ваша спутница голодна? – Он прямо посмотрел в глаза девушки, и продолжил. – Могу предложить вам клубничного варенья с баранками и отличных вкусных яблок. Мясо простите, не держим. Я всю жизнь стараюсь разбить самый главный миф, о священнослужителях. Миф о том, что все священники толстые, потому что много и вкусно едят. Мне пятьдесят четыре, но я вполне неплохо сохранился.
- Вам пятьдесят четыре года? – удивилась Вероника. – Я дала бы вам около сорока лет.
- Нет душа моя, мне уже пошел шестой десяток. Итак, чай? – мы согласно кивнули, а батюшка дотянулся до кольца, торчащего из стены рядом с ним, и дернул его. Где то раздался звонок колокольчика, послышалось шуршание, и тихий хлопок двери. Меня же, пробило как громом. Я нервно замер, успокаивая свои нервы, звук колокольчика, очень сильно напомнил мне ту ночь, когда мы влетели в засаду и по нам стреляли. Занервничал не я один, Вероника, сидевшая рядом, была белее белого, и казалось, дышит через раз.
В дверь постучали и сразу вошли. Это была монашка в черном одеянии, она даже не подняла головы и не посмотрела на нас, а лишь молча, выслушала просьбу батюшки и тихо удалилась.
- С вами все в порядке? – отец Сергий удивленно уставился на нас.
- Все хорошо, - я уже справился с шоком и спросил. – Вам тут помогают?
- Тут кроме меня, еще два человека. Мужчина и женщина. Они служат у меня пономарями и певчими, но могут быть и уборщиками, разнорабочими, кухарками и прочими. Мужчина еще и алтарник, людей не хватает, поэтому кем надо, тем и приходится быть, но женщине в алтарь нельзя, как нельзя допускать и крови на нем, я все же пытаюсь чтить правильность церкви.
- Крови? – я снова весь вжался.
- Да, конечно. Не дай бог крови попасть на алтарь, это считается осквернением, алтарь нужно снова освещать, и начинать все молитвы вновь.
- А каким образом кровь может попасть на него? – я впился глазами в отца Сергия.
- Ну, например, пошла носом кровь. Ребята, я чего-то не понимаю? Вы смотрите на меня, как на заклятого врага. Рассказывайте.
Я рассказал все, все, что мы знали, видели и пережили. Лишь в самом конце, я утаил правду о убийствах и смертях, придумав историю священнику, про то, что гроза помогла нам скрыться и достаточно далеко убежать.
- А как вы взяли байдарку? – поинтересовался он.
- Просто нашли, около сатанинской поляны. Она лежала в траве, вместе с веслом.
- Оружие находили?
- Нет, - я сделал изумленное лицо и спросил. – У них еще и оружие есть? Вы что-то знаете?
- Послушайте. Все началось очень давно, сколько лет назад не знаю, меня тогда тут еще не было, но жильцы деревни рассказывали мне о том, что в соседнем хуторе стали пропадать дети, а если быть точным, девушки-подростки. Пропадали странно, не в самой деревне, а только в том случае, если уходили на ту самую речную петлю. Стали ходить слухи, что они утопают, якобы их манят к себе русалки. Суть в том, что нигде и никогда ничего не находили, ни живых, ни мертвых, ни тел, ни частей, вообще, ничего. Лес и лес, река и река. Лишь один лесник, нашел как-то поляну как вы, и когда уже при мне, мы отправились туда, там ничего не оказалось, а маркер, что он оставил спокойно висел в том месте, где его и закрепили. Все смахивало, на галлюцинации или на неправду. В одном вы правы Александр на сто процентов. Тут никогда не было никакой деревни Стригоевки. Деревня с бочками, называется Железовка. Она была основана еще до революции 1917 года, во время второй мировой войны там располагался пункт раздачи воды для русских солдат и топлива для санитарных самолетов У-2 и Ан-2, перевозивших раненных из города Юхнов, после того, как его освободили от фашистов. Огромные питьевые цистерны, стали использоваться как склады. После аварии на Чернобыльской станции в 1986 году, многие покинули деревню, так как радиация,кроме Украины зацепилаичасть Беларуси,но так жедошла, хоть и немного, до этих мест тоже. Оставшееся население, решило использовать цистерны как жилье, это был не плохой выход, для тяжелого времени девяностых годов, название деревни и пошло от слова железо. Однажды, а если быть точным, четыре года назад, на краю нашей деревеньки, я обнаружил мертвого, обескровленного теленка, с толстой дыркой, на внутренней стороне ляжки. Кто-то выкачал кровь через бедренную аорту или артерию, не знаю, как правильно называется. Рядом валялась старая тряпка, на которой кровью было написано: «Граница! Начало теплой жизни. Конец сна».
- Теплой? – переспросил я.
- Именно, понимай как хочешь, теплой от того что горячая кровь и живые тут, или еще как, не знаю. Я принял решение, построить на этом месте церквушку. Если тут действительно какая-то линия, между смертью и жизнью, добром или злом, пускай дом Господа будет оберегом и не пускает сюда инакомыслящего.
- А куда вы дели теленка? – снова спросил я.
- Закопал, не стоит пугать людей.
- Боже, какой это бред, - прошептала Вероника и принялась указательными пальцами, массировать себе виски.
- Да. В книгах и фильмах, все как то более правдоподобно, в реальности кажется чушью. – Согласился я. – Так, Стригоевка получается….
- Если вы выйдете в сеть интернет, то в википедии вам черным по белому, дословно будет указано, что стригой – в молдавской и румынской мифологии вампир или ведьма. В которых превращаются повешенные люди. Согласно некоторым суевериям может превращаться в любого зверя или человека, то есть они сродни оборотням. И есть интересная вещь, Слово стригой произошло от румынского strigă - ведьма, сова-сипуха, которое в свою очередь произошло от латинского strix — слова, также означавшего сову-сипуху, которая, по римскому поверью, высасывает кровь у детей. В общем, либо здесь вершатся опыты с легендами и поверьями, либо тут кто-то пытается провести какой-то культ. Хоть я и служитель церкви, но в активные, реальные темные силы демонов – я не верю.