— А чего его колоть? Губарский Евдоким Оттович, он же Губа, он же Опанас, он же Сеня Квитов — четырежды судимый по 224-й, 208-й, в последний раз подозревался в хищении огнестрельного оружия из ЧОП «Зодиак», там у них в прошлом месяце пропали «СВД» и два «Макарова», бежал из-под конвоя по пути в следственный изолятор, находился в розыске.
— «СВД»? — искренне удивился я.
И было чему. То, что Губа торговал краденым, сбывал наркотики и имел дело с частным охранным предприятием еще до того, как попался с работавшими там Забаровым и Бубенцом, заслуживало более пристального внимания, чем этому уделял, судя по безразличному тону, бравый инспектор угро Кифарский.
— Снайперская винтовка Драгунова, — объяснил он мне, бедному недоумку.
— А зачем охранникам «СВД», Толик? И откуда она у них?
— Чем же «СВД» хуже «мосберга», «ремингтона», «маверика» или «винчестера»?
— Тем, что в частных охранных структурах снайперские винтовки на вооружении не состоят.
— Какую добыли.
— Что значит «добыли»? И как этот Губарский получил доступ к сейфу?
Сзади нетерпеливо посигналил какой-то «новый русский» на красном «мерсе» — я проморгал очередь. Рывком поставив «ниссан» под колонку, вышел из машины и сунул в бак шланг.
— Спишь, что ли, коз-зел?! — рявкнул водитель «мерса» — юный пижон в темных очках, рядом с которым сидел двухметровый бугай.
Эх, как бы я на них выспался, если бы не чувство голода и собственного достоинства!
Пока Кифа нарезал салями и вскрывал печень трески, я с наслаждением смыл с себя грязь прошедших суток.
В шесть часов позвонил Яковенко и тоном Генерального прокурора велел нам обоим явиться в десять утра к нему на совещание.
— По Онуфриеву, — сразу догадался Кифа. — Киднапперов брать будем.
— Что он за гусь? — спросил я, запив бутерброд «колой».
— Жирный гусь. Мэра подкармливает. Мэр в его акционерное общество входит, зеленую улицу дает.
— А что за общество?
— Парфюмерный завод. Водка. Хорошая водка, но дорогая, зараза, — тридцать пять баксов бутылка, партии — по пять ящиков, попадает на начальственные столы. «Представительская» называется. Что еще?.. Фармацевтический завод, вернее, его филиал, сам завод в Санкт-Петербурге находится. Но это все фигня на постном масле! Боря Онуфриев тут не самый крутой, хотя в десятку входит. Поговаривали даже, собирается в мэры баллотироваться после того, как нынешний сядет в губернаторское кресло.
— И откуда ты все знаешь?
Кифа засмеялся, налил себе виски.
— Живу я здесь, — приподнял стакан. — Будь здоров!
Я подождал, пока он вылижет корочкой банку из-под дорогостоящей тресковой требухи.
— Вы вчера Ардатовых допросили?
— А чего их допрашивать? Васин Губарского и компанию тряхнул в следственной камере. Нечаев заявил, что его за сто баксов наняли; Забаров с Бубенцом сказали, что их Скок послал Эдика привезти. А Губу они по пути прихватили.
— Зачем Скоку Эдик?
— Якобы припугнуть. Должок выколачивал.
— И ты в это веришь?
— Я-то?.. Нет, конечно. Кафе «Сфинкс» находится на территории Скока, и ЧОП «Зодиак» осуществляет его охрану. «Крыша», конечно. Скок деньги из «Сфинкса» выколачивает, а Ардатов-младший отказывается платить.
— А что он сам-то?
— Кто, Эдик?.. Все подтвердил. Сказал, что должен Скоку порядка двадцати пяти кусков с апреля, а тот его на «счетчик» поставил и шестьдесят процентов за три месяца накрутил. Попросил отсрочку, а Скок — ни в какую.
— Когда их Васин допрашивал?
— Утром, часов в одиннадцать. Меня там не было, я отсыпался.
Кифарский говорил таким тоном, будто все это — мышиная возня; будто уж кому-кому, а ему вся подноготная, все эти игры очевидны и успели порядком наскучить. Либо он был дураком, либо вводил меня в заблуждение, но тогда стойло отдать ему должное: с тех пор как он изображал в школьном драмкружке Хлестакова, его актерское мастерство заметно выросло.
Поверить, что все было именно так, как представлял Кифа, мне мешали два обстоятельства: смерть Зайчевского и альянс охранников «Зодиака» с Губарским, подозревавшимся в хищении у них «СВД».
— И что Васин собирается делать с этими «бубенцами»? — Вынув кипятильник из стакана, я всыпал щепотку заварки.
— Нечаева он отпустил еще утром под подписку о невыезде. Охранникам светит статья за «умышленное тяжкое телесное повреждение», хотя они затребовали классных адвокатов и те сейчас стряпают им «легкое». Губа не отвертится, это козе понятно: на нем старые дела да еще побег. Выбор у него небольшой — удавиться или сесть на диету лет на десять.
— Он подтвердил, что работал на Скока?
— Он подтвердил, что работал на Забарова с Бубенцом. Уркой прикинулся, якобы те обещали ему «поляну» накрыть и отстегнуть баксы от своей доли. Утверждает, что Скока не знал.
— А как же Забарову с Бубенцом стало известно, что Скока ночью пришили, Толик?
— С чего ты взял, что это стало им известно?
Я всегда с подозрением относился к людям, злоупотребляющим спиртным. Не знаю, насколько злоупотреблял им Кифа, но мне бы очень хотелось объяснить нарушения его логического мышления именно этим. Черт подери, да неужели он не понимал, что ни Ардатовы, ни их похитители не назвали бы «авторитета» Скока, если бы не знали наверняка, что он мертв?!.
Вопрос заключался только в том, когда и от кого они узнали об этом: после ареста или до того, как заявились к Ардатовым? Во втором случае их участие в покушении налицо.
— Хорошо тебе, Толик, — зевнул я «украдкой», — ты выспался.
Он пьяно захохотал:
— Тебе это удовольствие сейчас предстоит!
Намек он понял весьма прямолинейно — допив виски, съел персик и протянул мне руку:
— Заедешь за мной завтра в половине девятого? А лучше — в восемь, кофейку попьем — и к Яковенке.
Я же намекал вовсе не на это, хотя готов был пообещать ему литр «Представительской», лишь бы он оставил меня в покое: откуда ему были известны подробные результаты допроса, если он утром спал?..
3
Вечером мне в номер позвонил Сумароков. Баллисты определили: Зайца подстрелили из «СВД» № 748022, числившейся за ЧОП «Зодиак». Второго июля она была похищена вместе с двумя «ПМ».
— Я уже знаю, Володя.
— Что ты знаешь?
— Что оружие похитил Губарский. И, думаю, не без помощи подельников Забарова и Бубенца.
— Да? А они утверждают, что им ничего не известно.
— Значит, не они Губу посадили в «жигули», а он их.
— Губу сегодня пришили в камере, Игорь. — Как?!
— Обыкновенно, заточкой. Разыграли потасовку из-за миски баланды. Охрана, естественно, разнимать не спешила. «Бубенцов» не сегодня-завтра отпустят на свободу.
— Почему отпустят? А Ардатовы?
— Ардатовы заявление писать отказались. Защитники все уладили, похоже, сошлись в цене.
— Вот это да! Значит, все шито-крыто, и я напрасно их задерживал?
— Во всяком случае, братьев из больницы выписали, повреждения они получили «легкие». Прокурор основания для соединения уголовных дел не видит.
Я хотел кое-что сказать, но постеснялся самого себя и промолчал.
— Как же так? Теперь? Когда объявилась «СВД»?
— Теперь она лежит на дне моря, можешь быть уверенным. Второй раз не заговорит.
— А машина?
— Машина? — наигранно удивился Сумароков. — Какая машина?.. Ах та, с потеками масла, что стояла на улице Металлистов?.. А что, разве там остановка запрещена? Я даже не обратил внимания на знак.
Он был прав. На все сто прав! Вряд ли убийца Зайчевского станет держать у себя винтовку. И поиск машины, которая, предположительно, поджидала убийцу неподалеку от котельной на темном, незастроенном участке старой улицы, был сизифовой работой: даже если удастся разыскать ее по следу протектора и идентифицировать по составу масла — доказать, что она была задействована в преступлении, только на основании факта парковки невозможно. Для этого понадобится отыскать машину, водителя, винтовку в багажнике и отпечатки пальцев водителя на ней. Тогда, может быть…