— Я передам твои слова сестре, — кивнул Альтинг так, словно мы обсуждали погоду.
Нет, мне определенно нравится его самоконтроль.
После того, как Миннас отстоял свой час на кулаках и они все уехали, я пошел на соседнюю улицу, постучал в дверь бывшего полицейского и через десять минут уходил домой, неся под курткой кое-какие полицейские игрушки. Вскоре это добро оказалось в песке на дне моего прудика.
Вечером у меня собрались мои ученики — всего семь человек, считая двух малышей. Остальные разъехались кто куда и, если вдуматься, правильно сделали. А самое главное — что из оставшихся не было никого, кто достиг впечатляющих успехов «пути пустой руки». Полицейские, которых я тренировал — обычные люди без магического дара, они изучали сугубо физический аспект каратэ для самообороны, с минимальными вкраплениями личного самосовершенствования, и потому с них взятки гладки, свартальвов ведь не это интересует. А мои ученики-«единички», которых я обучал комплексно, либо разъехались, либо не достигли того уровня, на котором, помимо каких-то практических навыков, начинает приходить понимание что, как и почему, либо уехали. В частности, Джонас, сделавший меня известным в Кортании своей победой над магом, уехал одним из первых, кроме него, объяснить Альте Кэр-Фойтл хоть что-то могли очень немногие, и они тоже все уже покинули страну. Значит, все упирается в меня, а я не тот, кто легко прогнется. Свартальвы хотят превратить своих единичек хоть во что-то ценное для их общества… Хотеть, как известно, не вредно, хотелка без могелки не работает. И я готов держать пари, что минимум половина моих новых «учеников» сойдет с дистанции, вообще ничего не добившись, а вторая быстро разочаруется, увидев первые свои результаты. Недаром Масутацу Ояма, ничуть не менее значительная фигура, чем был в прошлой жизни я, сказал своему ученику: «Если ты хочешь заниматься каратэ, ты должен посвятить этому всю жизнь. Иначе у меня нет на тебя времени».
Я сказал свартальвам, что путь пустой руки — это путь длиною в жизнь. Моя совесть чиста, а что они не восприняли меня всерьез и надеются на быстрый чудесный результат — уже не моя вина… Хотя не исключено, что все же моя проблема.
Вечером, после тренировки, я пошел в город: в магазинах затарюсь чем-то полезным, пока еще можно, да послушаю, что люди говорят, потому как телевидение под контролем захватчиков, из-за границы сигнал ловится плохо, видимо, опять же стараниями свартальвов, а «сеть» — местный аналог интернета — уже вырубили. Так что с новостями будет туго.
Походив по магазинам дотемна, я разжился приличным запасом лапши быстрого приготовления. Не рамэн, конечно, и не соба, но тоже ничего, особенно с учетом того, что настоящей, правильно приготовленной лапши из гречневой муки в этом мире не найти. Если нормально сдобрить морепродуктами — получается вполне приличное блюдо.
Я вздохнул. Человек так устроен, что больше всего ему хочется того, чего нет. Очень показателен в этом плане один характерный диалог малыша и мамы, в котором малыш спрашивает, мол, если ли у нас чай? А кофе? А сок? А кисель? Он задавал свои вопросы до тех пор, пока мама отвечала, что есть. Но стоило малышу узнать, что у них нет компота, как он сразу же разревелся: компотика ему захотелось. Запретный плод сладок, в прошлой жизни я не считал собу, рамэн, онигири, суси, короккэ и прочие блюда японской национальной кухни чем-то деликатесным. Вот кухни других народов — это экзотика, а японская традиционная еда — просто еда. Обыденная, привычная. Но вот теперь именно ее, обычной японской пищи, мне не хватает больше всего.
А с морепродуктами что-то не заладилось: свежей рыбы нет, креветки только мороженные, кальмар, нарезанный полосками — почти закончился. Ответ я получил у продавца одного из магазинов: порт закрыт. Свартальвы запретили выход в море, опасаясь, что рыбаки могут возить беженцев или оружие контрабандой, и город, живший за счет порта и морских промыслов, внезапно оказался без морепродуктов.
На улице в этот момент прошел патруль, и я испытал жгучее желание взять что-то из припасенных спецсредств и кинуть в первого встреченного оккупанта.
Неся сумки с лапшой, креветками и двумя пакетами кальмара, я пошел обратно, и по пути завернул в «т'лали» — довольно специфическое заведение, характерное только для Кортании, и специализирующееся на множестве разновидностей «т'ла» — супа, состоящего из густой пряной мучной похлебки с обязательным традиционным набором специй и «начинки», в качестве которой используются совершенно разные ингредиенты, причем обязательная «фишка» заключается в том, что «начинка» супа — непременно готовое отдельное блюдо, пригодное к употреблению и без похлебки.