Я бы не мог забыть: это была наша с Горданой первая ночь.
— Угу. И что?
— У меня было время подумать о том и о сем, в застенках у свартальвов заняться больше нечем… Ты рассказывал мне о людях, которые управляли летающими машинами, набитыми взрывчаткой, и падали на них с небес на врага.
— И?
— Я тут подумала — разбрасываться так человеческими жизнями нехорошо, да и где взять желающих… Но что, если сделать так, чтобы взрывчатка к летающей машине цеплялась снизу, а не складывалась внутрь? Тогда можно было бы, летая в вышине, сбрасывать вниз только взрывчатку. И враг бы ничего не мог поделать. Ведь таким образом было бы несложно прогнать серых обратно в Свартальвсхейм. Я так думаю, господь бы простил нас за то, что мы поднялись бы в небеса, не будучи ангелами… Вопрос в том, можешь ли ты объяснить устройство летающей машины. Если можешь — надо выбраться из Кортании куда-то, где ты все это объяснишь, и тогда…
Я тяжело вздохнул.
— Горди, я расскажу тебе кое-что… О своем детстве в той, прошлой жизни. Так вышло, что когда мне было десять-одиннадцать лет, я жил в подвале. Вся моя семья жила в подвале… Шла война, и нас регулярно… бомбили. Взрывчатка, сбрасываемая с неба, называется «бомба». По ночам я не мог спать из-за завывающей сирены воздушной тревоги, и из-за страха за родителей. В моей стране дома строили вот как наш дом — из бумаги. Потому нас бомбили не взрывчаткой, а зажигательными бомбами, такими вот чушками из термита. И по ночам родители поднимались наверх, дежурили в противопожарных командах. Когда где-то падала раскаленная «зажигалка», ее надо было схватить щипцами и бросить в ведро с песком… Песок в ведре превращался в застывшее стекло… В противопожарных командах дежурили даже дети постарше, но я был слишком мал. И сидел в подвале, успокаивая младших братьев и уверяя их, что утром мы все снова увидим маму живой и здоровой… Каждый день я молился духам, чтобы они помогли нашим летчикам — солдатам, управляющим летающими истребителями — прогнать вражеские бомбардировщики… Но мы проигрывали эту войну, наших летчиков становилось все меньше и меньше, многие из них от отчаяния садились в машины, набитые взрывчаткой, а бомбардировщики прилетали все чаще…
Я несколько раз моргнул и осознал, что все это время говорил, глядя остановившимся взглядом сквозь противоположную стену, словно пытался разглядеть сквозь пространство и время свое детство.
Гордана слушала, не говоря ни слова.
— Видишь ли, Горди, мой рассказ для тебя — только слова. Просто страшная история. Понять, что такое жить под бомбежкой и просыпаться ночью от воя сирены, может только тот, кто этот ужас пережил. И я не представляю себе, каково было моим родителям, которые дежурили на крышах под открытым небом, с которого сыпались раскаленные болванки… Таких детей, как я, было много-много тысяч. И я никому не пожелаю пережить подобное…Если я расскажу, как построить летающие машины — моя история рано или поздно повторится с детьми этого мира… Знаешь, чем мне этот мир нравится? Тем, что в нем есть свартальвы.
— Что?! — удивилась Гордана.
— Да, солнце мое. Если господь или другие боги существуют в этом мире, то свартальвы — их величайший дар человечеству. Все дело в магах: их наличие привело к тому, что напалм, иприт, фосген и зарин в этом мире не существуют…
— Что-что не существует? — удивилась, услышав непонятные слова, Гордана.
— Это кошмарные вещи, созданные людьми, чтобы массово истреблять людей. Они так и называются — оружие массового поражения. Есть и еще более ужасное, в один миг уничтожающее целый город со всем населением…
— Как?!
— Вот так. Ба-бах — вспышка света и столб дыма до небес. Те, кому повезло — просто исчезли, испарились в этом свете. Те, которым повезло меньше — сгорели в последующем пожаре. Весь город превратился в сплошной костер. Сотни тысяч жертв. А те, которым совсем не повезло — те пережили вспышку и пожар, чтобы в муках, медленно умереть от так называемой лучевой болезни. Это произошло с моей страной — два города были стерты с лица земли, сожжены дотла. Не свартальвами — людьми.
— Не может такого быть! — ужаснулась Гордана.
— Тебе так только кажется. Потому что в этом мире у людей есть внешний враг — свартальвы. И самое страшное оружие здесь — маги. Ты изобретай что хочешь, но мощь даже самого изуверского боевого заклинания ограничена мощью мага. А в прошлом мире все было не так. Люди воюют друг с другом, изобретая все более мощное вооружение, и применяют друг против друга с не знающей меры жестокостью. И потому — пусть лучше будут свартальвы, для которых жестокость — всего лишь инструмент, к тому же один из последних. Они не способны делать с людьми то, что в моем прошлом мире делают с людьми люди. Пусть лучше будут маги седьмого уровня, чем напалм. Потому что маг-семерка хоть и является сам по себе оружием массового поражения сродни напалму, но он воин, вышколенный, тренированный, дисциплинированный, обладающий собственными волей и сознанием, и даже у свартальвов есть какой-никакой, а кодекс чести. Даже у них есть что-то вроде совести. А у напалма и фосгена совести нет, это просто оружие. Кому в руки попали — тот и применяет, как хочет. Попали в руки безумцу или тирану — вот и массовое убийство. Ты не представляешь себе, какие зверства люди делают друг с другом по причине такой ерунды, как религиозная вражда…