Устремляю взгляд на мишень-подушку, выбрасываю вперед кулак. Удар в высшей мере жалкий, но он — первый.
Конечно, у любого наблюдателя со стороны будет повод посмеяться вволю. Что такое искусство рукопашного боя в мире, где боевые маги пятого-шестого уровня способны в считаные секунды расправиться со взводом отлично экипированных солдат?! Казалось бы, пшик и только…
Но другого способа стать сильнее я не знаю.
Удар. Удар. Удар. Удар. Удар.
Как и предупреждала Анна, вечером мне пришлось ужинать с дедом. Правда, это было не совсем семейное мероприятие, так как ужинали мы вчетвером: я, Александр Тимофеевич, господин Уэйн и еще один, совершенно незнакомый мне человек.
К слову, эта манера людей из восточных краев использовать при обращении имя собеседника и видоизмененное имя его отца мне всегда казалась старомодной. На Севере и Западе подобные обычаи канули в Лету, и услыхать имя вроде «Вольфганг Йоганн Реннер Бах» можно лишь на строгих официозах. А в повседневной жизни прибавляют имя предка к своему только восточники. В ближайшем заграничье такая манера осталась разве что в Берберском Халифате, там тоже вовсю применяется «ибн Хассан». Новый мир во многом похож на старый: тут те же народы — арабы, европейцы, славяне… Интересно, есть ли японцы?
Обедали мы на балконе, откуда открывался неплохой вид на город в целом и Заречье в частности. Слуги, которыми руководила София Александровна, дочь дяди Александра, уже вполне взрослая двадцатилетняя леди, подали первое, второе, десерт в ассортименте и напитки. Короткий миг я чувствовал себя сильно не в своей тарелке, сидя — да, снова каламбур — перед большой тарелкой мясных щей. Это взбрыкнула память из прошлой жизни, напомнив, что в Японии подают много разных блюд малыми порциями, а не два блюда здоровенными тарелками. Впрочем, я не в Японии, да и к обычаям, царящим в Доме Сабуровых, привычен с детства.
В самом начале обеда мне представили незнакомца — это оказался Петр Николаевич Беляев, глава организации, которая играла роль одновременно службы безопасности, внешнеполитической, в масштабах Домов, разведки — и контрразведки, внутренней и внешней.
А затем разговор пошел на все темы подряд, кроме серьезных. Единственным намеком на серьезную беседу стал вопрос Петра Николаевича:
— Реджинальд, а что, в Доме Рэммов вас обучали использованию холодного оружия и рукопашному бою?
Опа, вот и первый скользкий вопрос. Либо охрана у ворот в монастыре рассказала, либо там еще и видеокамеры были, я же не присматривался на этот счет. Как я разделал того мертвяка с саблей, можно было заметить со стены, к тому же я пришел к воротам уже вооруженный, значит, меч я у кого-то отобрал, логично. Или проще — пошли по моим следам и нашли второго покойника, разделанного его же собственным оружием. С другой стороны, Реджи Рэмм меча в руках сроду не держал, до того, как в пустыню попал, и это, чисто теоретически, проверить можно, ведь я не знаю возможностей Петра Николаевича по части получения информации из чужого Дома, а попасться на лжи очень не хочется. Ладно, лучшая защита — нападение.
— Так это и есть тот серьезный разговор, о котором меня предупреждали? — Я постарался, чтобы в моем голосе звучало любопытство.
То ли Петр Николаевич профессиональный дознаватель и распознал мой ответ именно как уход от ответа, то ли мне показалось, что он насторожился?
— Нет, профессиональное любопытство. Четкое отсечение головы одним ударом, а перед тем еще и разрубание черепа, тоже чистое — это признак определенного мастерства, знаете ли, не говоря уже о том, что первого мертвеца вначале обезоружили.
— И что с того? Я вас еще больше удивлю сейчас. Это второй и третий противники. С первым я в пещере встретился, в состоянии крайнего изнеможения, у него была электродубинка, а у меня два ботинка, снятых с трупа. И что? С господней помощью как-то справился. Могли бы и сами догадаться, что Он не дал бы погибнуть невиновному.
Шеф СБ почесал затылок.
— Логично. Я, правда, с трудом представляю себе способ божественного вмешательства в наш бренный мир — никогда с этим не сталкивался, знаете ли.
Я пододвинул к себе тарелку с биточками и отправил один в рот, всем своим видом показывая, что тема исчерпана. Тут появились слуги и убрали грязную посуду.
Как только все перешли к биточкам и салату, Александр Тимофеевич сказал: