Сирша поджимает губы.
— Ты не смотришь поверх этого.
— Кто, черт возьми, тебя вообще спрашивал?
— Это моя вина? — В ее тоне слышится нотка грусти, даже сожаления, ее лицо смягчается, когда она смотрит на меня. — Это из-за того, что произошло между нами? Ты ввязался в это с Изабеллой, пытаясь забыть меня?
— О, черт возьми. — Я свирепо смотрю на нее. — Ты такая чертовски проницательная, не так ли? Тебе бы это не помешало, когда мы были вместе, да? Конечно, это было о нас и о том, что произошло. Конечно, я хотел покончить с этим.
— Я просто пытаюсь помочь…
— Я, черт возьми, об этом не просил!
Мы стоим там мгновение, лицом к лицу, и я вижу боль на лице Сирши. Это немного успокаивает меня, и я чувствую укол вины. Мне все еще больно от того, что произошло между нами, но это не значит, что я хочу выместить эту боль на ней, даже если она действительно появилась без предупреждения и без приглашения.
— Мне жаль, — говорю я наконец, когда проходит несколько секунд, вытирая рукой рот и отставляя свое пиво на столешнице. — Я не хотел злиться и терять самообладание. Послушай, да. Может быть, я пытался забыть тебя в Мексике, и так началась вся эта чертовщина. Но ты ни к чему меня не принуждала. Это не твоя вина, да? Ничего из этого. Но это также означает, что это не твоя забота, Сирша. Наши жизни… теперь они идут разными путями. Ты выбрала это за нас. Поэтому мне нужно, чтобы ты ушла, и давай не будем повторять сегодняшнюю ночь. Нам больше нет места в жизнях друг друга.
— Найл…
Молящий звук моего имени на ее губах, это слишком.
— Я не хочу с тобой разговаривать, девочка, — говорю я так мягко, как только могу, направляясь к входной двери и открывая ее. — Мы закончили, Сирша. ЗАКОНЧИЛИ! У тебя есть то, что ты хотела, Коннор, малыш и твоя жизнь жены ирландского короля. Я не тот, кого ты выбрала, и это нормально. Но пришло время нам разойтись навсегда. Хватит об этом.
Я вижу, что она хочет поспорить. Я вижу это по ее зеленым глазам, по изгибу губ, по тому, как крутятся колесики в ее голове. Я указываю на дверь, мое лицо вытянуто, и Сирша вздыхает.
— Тогда удачи, — бормочет она, выходя за дверь в темную ночь. — Я не смогу помочь тебе с Коннором, если ты не будешь говорить со мной.
— Да, и это прекрасно. — Я стискиваю зубы, сдерживая все, что еще могу сказать, пока она не уходит из квартиры, и я плотно закрываю дверь.
Волна эмоций, которую я сдерживал, в одно мгновение захлестывает меня, и я прислоняюсь спиной к стене, крепко зажмурив глаза. Прошло много времени с тех пор, как я видел Сиршу, еще больше времени с тех пор, как я разговаривал с ней, и еще больше времени с тех пор, как она была в моей квартире. Я больше не люблю ее, не так, как раньше, но чувства обиды и предательства все равно возвращаются, сдавливая мое сердце, как тисками.
Первый человек, к которому мне захотелось пойти и поговорить, это Изабелла. Я знаю, что это чертовски плохая идея, что я только усложню задачу, но ключи все равно оказываются у меня в руке, прежде чем я успеваю опомниться, куртка накидывается, когда я выхожу за дверь к тому месту, где припаркован мой байк. Она нужна мне. Эта единственная мысль пульсирует у меня в голове, как пульс, стучит где-то в черепе, когда я завожу двигатель, направляясь в центр города, к ее многоквартирному дому.
Уже поздно, но я не думаю, что есть хоть какой-то шанс, что она не будет рада меня видеть. Во-первых, она не хотела, чтобы я уходил, я это точно знаю. Она тоже не протестовала, когда Лиам сказал, что у меня будет ключ. Предполагается, что это возможность установить дистанцию между нами. Я знаю это, но проблема проста. В глубине души я действительно не хочу этого. Если уж на то пошло, я хочу сделать все наоборот. Я хочу, чтобы между нами не было ни дюйма пространства. Я хочу быть так близко к ней, так глубоко внутри нее, чтобы мы были почти одной плотью. И я делал это. Я знаю, насколько это чертовски хорошо. Кажется, что от этого чертовски невозможно отказаться.
Когда я захожу, в квартире тихо. В гостиной все еще горит свет, и я зову ее по имени, чувствуя укол беспокойства, когда не получаю ответа. Кровать в главной спальне все еще застелена и нетронута, и я быстро иду по коридору, чувствуя, как сжимается грудь. Когда я открываю дверь во вторую спальню, я вижу ее там, свернувшуюся калачиком на боку на ковре.
На мгновение меня охватывает иррациональный страх, прежде чем я вижу, что она просто спит, ее грудь слегка вздымается и опускается в тусклом свете луны, проникающем через окно. Когда я наклоняюсь, осторожно поднимая ее на руки, ее ресницы на мгновение трепещут, когда она смотрит на меня, прежде чем прижаться к моей груди.