Паша и его дозорные по-прежнему благодушествовали, и обвести их не составило труда. Впрочем, буде нагрянули бы проверщики, они не нашли бы никаких упущений в их службе. На привалах турки и русские устраивали, как водится, меновую торговлю к обоюдному удовольствию. А начальство смотрело на это сквозь пальцы: все человеки.
Кантемир с отрядом в считанные часы достиг Ясс. Город будто вымер: ни пешего, ни конного на улицах. Жители либо попрятались, ожидая пришествия турок и полного разорения, либо бежали в деревни. Тем паче что сами турки среди своих эмиссаров распространили слух, что город будет отдан на разграбление.
Турки ещё только намечали карательную акцию, а уж татары подступили к Яссам. Это были всё те же бродячие шайки, которые рыскали в поисках поживы. Отчего-то в город они войти остереглись, зато собрали весь скот в округе и угнали его, захватив с собой и пастухов.
Со стеснённым сердцем ехал господарь по улицам города, где он княжил немногим более семи месяцев, столицы княжества, которого он лишился. Отныне ему придётся покинуть его навсегда. А будущее? Будущее смутно мерцало в дымке времени, контуры его были размыты.
Спутники его молчали. Молчал и господарь Димитрий Кантемир. Не напрасно ли подверг он себя столь тяжким и опасным испытаниям? Не проиграл ли он в той игре, которая именуется жизнь? Он думал и о бессчётных опасностях, которые подстерегали впереди его и его семейство, равно и вверившихся ему бояр.
Он отдал свой меч, щит и перо русскому царю. Сколько он успел узнать его, услышать о нём из уст служащих ему иноземцев, царь был твёрд и надёжен в своих обещаниях.
Он, Кантемир, теряет княжество, доставшееся ему не только с трудом, но и с великими издержками. Пусть княжество вассальное, всецело зависящее от турок, как и господарство его от прихоти турецких вельмож, могущих сбросить его в любой день.
Увы, он познал искушение властью. Яд этого искушения растёкся по всем жилам, проник во все поры. Только сейчас, едучи по безлюдным ясским улицам, он в полной мере осознал, сколь велика его потеря. Ой более не «домнитор», никто уже не скажет почтительно: «Суб домниа луй Думитру Кантемир...» Турки вычеркнут его имя из истории княжества да и из своей истории, где он оставил заметный след, а равнодушный народ, привыкший к непрерывной смене господарей, и вовсе забудет его имя. Может статься, церковным иерархам прикажут предать его имя анафеме, и они покорно, а иные с истовостью станут проклинать его в церквах, яко изменника.
Но кому он изменил? Не родине, нет, а её поработителям! Среди бояр не мало приверженцев турецкой партии. Зачем искушать судьбу, рассуждают они, коли так повелось от века. Лучше покорностью завоевать доверие турок, ибо нет у нас никакого другого оружия, кроме покорности. Турки умеренны-де в своём грабительстве, никто не знает, каково бы нам жилось под иным владычеством, хотя бы под русским, единоверческим.
Кантемир возражал: не грабили бы, довольствовались умеренными поборами, но, слыша резоны туркофилов, невольно задумывался. Сколько ни увещевал его царь Пётр в посланиях своих оставить сомнения и колебания, сила-де за Россией, и вера за нею, и Господь над нею, и скоро всё единоверные, сколько их есть на Балканах, подымутся за веру и примкнут к российским войскам, он продолжал колебаться. Властолюбие успело отравить его.
Перед приходом российских войск Кантемир заметался.
Надо выждать, думал он, так поступают все благоразумные, все мудрые и искушённые властью. Похоже, так собирается поступить и недруг Кантемиров господарь Валахии Брынковяну.
Когда Кантемиру был вручён султанский ферман на княженье, визирь дал ему тайное поручение: захватить Брынковяну, подозреваемого в сношениях с царём Петром, и выдать его на расправу. Тогда-де и престол Балаган будет отдан Кантемиру.
Ох и велико же было искушение! Но по зрелом размышлении он отверг его. Брынковяну, как видно, был предупреждён либо догадался. Он прислал доверенного человека, с которым передал вот что: «Посулы всех владык мира искусительны, но мудрый внимает лишь голосу разума. А разум велит быть осторожным». Это означало и совет и пример.
Господари обоих княжеств оказались меж молота и наковальни. Велико искушение сбросить ненавистное иго. А ну как Пётр проиграет кампанию? Тогда княжества постигнет жестокая месть турок. А ежели выиграет?..
Вспомнилась Кантемиру Буриданова ослица, скончавшая жизнь меж двух охапок сена. Не в той ли он позиции? Надо принимать однозначное решение. Не только за себя — за всех.