Созвал бояр на совет. Как поступить, домнитор? Поднялся гвалт. Одни считали, что надобно податься в Фэлчиу либо в Бырлад. Другие — в Фокшань, на границу с Валахией, и там ожидать развязки и тогда предаться победителю.
Были и такие, кто требовал идти навстречу царю, были наиболее осторожные: они поспешили укрыться в своих имениях и там выжидать развития событий.
Среди строптивцев был митрополит Гедеон — духовный глава княжества, был и хатман Антиох Жора, были и другие бояре, твёрдо стоявшие за соединение с царём. Они послали к Петру своего человека с уведомлением: Кантемир-де водит за нос и царя и турок, ему-де опасно доверять...
Господарь про то проведал. Он отправил Петру покаянное послание. Кантемир писал: визирь ведёт за собой четырёхсоттысячную армию с пятьюстами пушек, что княжество разорено, что саранча пожрала Лосевы, что татары кучкуются на границе и готовы по первому сигналу разграбить Молдову.
Царь отвечал: жребий брошен, и обратного хода нет. А потому Кантемиру надо решительно отбросить колебания. За все припасы будет щедро заплачено, как заплачено господарю Брынковяну, который-де уже занят заготовкой провианта...
С царским письмом были присланы богатые подарки: осыпанная алмазами кавалерия святого мученика Андрея Первозванного, драгоценный царский портрет в золоте и брильянтах, соболя и иное.
Легко сказать — отбросить сомнения. Кантемир всё ещё пользовался доверием визиря, хана Девлет-Гирея, министров Порты... Оно дорогого стоило, это доверие. Взять так вот сразу и разрушить всё, что он терпеливо строил всю свою сознательную жизнь?! С другой же стороны, господарство его ненадёжно: явится охотник на престол с тугой мошной и перекупит его. А царь обещал закрепить за ним династические права.
Наконец его осенило: он испросил у визиря прикинуться другом русского царя, дабы выведывать его намерения. Согласие было дано. И Кантемир пока что мог вздохнуть свободно. Теперь он беспрепятственно сносился с Петром и его генералами.
Похоже, он перехитрил всех! Во всяком случае, пока. Он исправно поддерживал сношения с обеими сторонами. Слал малозначащие донесения визирю и исполнял его повеления. Одновременно получил письменное согласие царя на присоединение к княжеству земли между Прутом и Днестром, называемой некоторыми Бессарабией и прежде принадлежавшей княжеству. Было ещё много лестных для Кантемира пунктов, и царь на все согласился: княжество будет свободно от дани, престол закреплён наследственно за родом Кантемиров, во время войны молдавское ополчение будет содержаться за счёт русской казны; русские не смогут претендовать на сколько-нибудь высокие должности в княжестве; царь не заключит мира с турками на условии сохранения Молдовы под турецким владычеством...
Кантемир вёл трудную и рискованную игру. Проиграть? Нет, он достаточно умён: если не выигрыш — княжество, прирастившее свои пределы и свободное от турок, то, по крайней мере, и не проигрыш: царь обещал ему два дворца в Москве, титул светлейшего князя, обширные поместья, денежные дачи, звание сенатора и иные почести. Не только ему, но и тем боярам и служиторам, которые решат последовать за ним в случае неудачи похода.
Он выговорил всё, что мог. И за спиной царя чувствовал себя надёжней, нежели за спиною султана. Но пришло время, когда следовало оказать себя, своё истинное лицо — игре пришёл конец. Ему донесли, что, узнав об измене, и визирь, и хан Девлет-Гирей поклялись изловить Кантемира и весь его род и одних посадить на кол, а другим отрубить голову.
Конечно, он долго их дурачил, зная при этом, что пощады не будет, и не только он, а и все Кантемиры будут беспощадно вырублены под корень.
Что ж, он сделал выбор — пожалуй, лучший из всех возможных. Если Всевышний сохранит его на тернистом пути из греков в варяги, он сможет заняться трудами философа. И тогда его единственным оружием станет перо, а полем битвы — бумага. Не будет суеты властителя, с которой он постоянно сталкивался в Яссах: разбора распрей между боярами, забот об умножении доходов княжества, а стало быть, и княжеских доходов, ибо надлежало возвратить то, что было израсходовано на выкуп господарского стола.
Всё, что ни делается, — к лучшему — вот афоризм, которым должно утешаться истинному философу. И это безлюдье, встретившее его на улицах Ясс, тоже к лучшему: горожане спрятались либо бежали. Не будет свидетелей и его бегства.
Кантемир предпринял попытку выкурить ясских турок — их было немало — ещё тогда, когда российское войско подвигалось к пределам княжества. Он написал паше Бендер: русские переправились через Днестр у Сорок и движутся к Яссам, а потому можно опасаться набега их кавалерии и разорения Ясс: паша должен приказать правоверным отправиться под защищенье армии садразама.