8
Модель самолета внушала Хэммонду беспокойство. Она висела в его кабинете, медленно вращаясь на шнурке, на который он подвесил ее. Хэммонд не увлекался моделированием, только когда нужно было что-то сделать в плане архитектуры, но он понимал, что модель была сделана великолепно. Откуда она прилетела? С помощью лупы он обнаружил на нижней части фюзеляжа какую-то надпись. Сначала он не заметил ее. Крохотными, несмываемыми буковками было написано: IACTAALEAEST. Он записал это слово на чистом листе бумаги и начал размышлять, что бы оно значило. Какой-нибудь опознавательный знак ее владельца или, возможно, клуба или организации авиамоделирования? Но на ней не было никаких цифр, как обычно бывает на самолетах. Значит, буквы могут быть кодом или анаграммой. Хэммонд не был любителем головоломок.
Ничего так и не придумав, он снял телефонную трубку и позвонил Джеффу Уэлшу. Тот изготовлял модели, и Хэммонд использовал его на съемках фильма несколько лет назад, когда потребовались модели лодок, самолетов и поездов, чтобы украсить кабинет главного героя – человека, который так и не повзрослел.
Джефф надеялся, что ему позвонили с предложением работы, и Хэммонд услышал разочарование в его голосе, когда он понял, что Хэммонду нужна была только информация. Джефф дал ему адреса двух авиамодельных клубов в районе Лос-Анджелеса. Хэммонд уже собирался звонить туда, когда услышал, что вернулась Пандора.
– Как Беверли?
– Она сильнее, чем сама думает.
– Мне кажется, если заводить интрижку, то нужно быть предельно осторожным, – заметил Хэммонд.
– В любом случае это просто убийственно, – ответила Пандора.
Хэммонд предпочел не развивать эту тему: он чувствовал себя виноватым. Хотя он никогда не ушел бы из дома ради Бетти Мей.
– В какое время ты улетаешь завтра? – спросил он жену.
– Утром, рейс в половине одиннадцатого.
– Если у тебя есть дела, я заберу Полетт сегодня из школы.
– Это было бы просто чудесно, дорогой. Мне так неудобно, ведь ты отвозил ее в школу сегодня утром, а завтра тебе придется отвезти ее к Балфурам.
– Да, и забрать ее от них в воскресенье. Ты все еще будешь в Нью-Хэмпшире?
– Я не останусь у тебя в долгу, – заявила Пандора. – Мы сегодня пойдем куда-нибудь поужинаем. Может, в «Империал Гарденс»?
– Тебе не нужно вознаграждать меня чем-то. Ты забыла, что Полетт и моя дочь тоже? Мне нравится что-то делать для нее.
– Я это знаю. Ты прекрасный отец!
Пандора поехала в Голливуд. Она решила съездить в «Книжный Мир», чтобы выбрать в подарок отцу какую-нибудь интересную книгу. Это для него лучший подарок. Все остальное у него уже было. А то, чего у него не было, он отказывался принимать. Ее очень волновало, что у отца ухудшается зрение, поэтому лучше всего – сборник репродукций или фотографий.
Всю жизнь у Пандоры были сложные отношения с классической культурой и образованием. Это были отношения любви-ненависти. Она так и не смогла выучить греческий, но ее знание латыни было вполне приличным. Отец говорил, что знание латыни отличает людей от животных. Знать язык, на котором уже никто не говорит и который не имеет практической ценности, – доказательство того, что человек может противостоять материальному миру.
Где-то на дальней полке Пандора нашла книгу «Скульптура Классического Мира». Она взяла ее в руки и стала перелистывать. В обнаженных мраморных статуях она видела саму себя. Моделями для этих скульптур служили женщины, которые, должно быть, обладали тем же сексуальным опытом, что и она. Но они олицетворяли собой гармонию.
В их искусных эротических позах не было сумасшествия или страстного желания. Если бы она была художником, как бы смогла она выразить свои недавние чувства и переживания в подобных позах? Это просто невозможно. Единственное, что у них было общего, – это тишина, окружавшая их. Но тишина Средиземноморья несла с собой мир и умиротворение, а ее калифорнийская тишина была полна ярости и насилия. Пандора купила эту книгу, вспоминая книги, которые она видела в бунгало того мужчины.
Хэммонд обнаружил свою дочь в толпе ребят на школьном дворе. Она держалась за руку с Дэвидом Уингом. Увидев отца, она отпустила его руку. Хэммонд улыбнулся про себя. Так, значит, у моей дочурки есть друг. Что ж, почему бы и нет? Дэвид был сыном удачливого банкира, происходившего из Гонконга. Она как-то раз, как бы между прочим, упоминала о нем. Дэвид был самым умным мальчиком в классе Полетт. Они с ней были два гения. Дэвид был очень симпатичным. И китайцем. Интересно, подумал Хэммонд, может быть, Полетт тянется к нему из-за экзотики?
По дороге домой она сделала решительный шаг.
– Может Дэвид Уинг побывать у нас?
– Ты же будешь в этот уик-энд у Балфуров.
– Я имела в виду другой уик-энд.
– Конечно, но мы должны спросить об этом у родителей Дэвида.
– Ты не сможешь им написать? – Полетт обожала всяческие формальности.
– Разве сейчас так приглашают в гости? Может, мамуля просто позвонит миссис Уинг?
– Мне кажется, будет лучше написать.
– Я поговорю с мамой.
Полетт больше ничего не сказала, но Хэммонд видел, что она недовольна.
Они всем семейством рано поужинали в «Империал Гарденс». Полетт на следующий день нужно было в школу, Пандоре в аэропорт, а у Хэммонда были свои планы.
Во время ужина они встретили нескольких знакомых – художника-постановщика с его японской подружкой и парикмахера Пандоры. Тот был со своим дружком, который распространял наркотики. Но семейный разговор продолжал владеть умом Полетт, которая пыталась настоять на том, чтобы заказать китайскую кухню.
– Но это японский ресторан, – заметила Пандора.
– Японцы всегда ужасно относились к китайцам, – сказала в ответ Полетт.
– Какая между этим связь?
– У нее друг – китаец, – проинформировал Пандору Хэммонд.
– Я собираюсь учить кантонское наречие, – выразительно сказала Полетт.
– Ты имеешь в виду Дэвида Уинга? – Пандора вспомнила китайского мальчика, учившегося в одном классе с Полетт. «Он очень хорошенький», – подумала она.
– Послушай, если не хочешь есть, то и не надо, – сказал Хэммонд.
Но когда подали первое блюдо, Полетт сдалась и попросила, чтобы ей подали суп с вермишелью: она была голодна.
Во время ужина Хэммонд вынул листок бумаги, написал на нем буквы, изображенные на модели самолета и показал Пандоре.
– Ты любишь разгадывать кроссворды. Что это за анаграмма? Это было написано на модели самолета.
Пандора рассматривала буквы, пока ела. Ее было легко заинтриговать. IACTAALEAEST.
– Я пытался читать все с начала и с конца – никакого смысла.
Полетт взглянула на буквы из-за плеча матери. Японская официантка вошла в их отдельную кабинку, Пол которой был выстлан цыновками-татами.
– Мистер Хэммонд, вас к телефону.
– Меня? Откуда кто-то знает, что я здесь?
– Я поставила телефон на автоответчик и записала номер телефона ресторана, – сказала Пандора.
Хэммонд поднялся, надел туфли за отодвинутой дверью и прошел через главный зал ресторана к столику у входа. Хозяйка передала ему трубку.
– Алло?
– Мистер Хэммонд? – Это была женщина.
– Да, кто говорит?
– Я звоню по поводу модели самолета. Я понимаю, что…
В трубке что-то щелкнуло раза три, и все смолкло.
Хэммонд повесил трубку. Он подождал еще некоторое время, надеясь, что женщина перезвонит.
– Нас разъединили, – сказал он хозяйке, которая улыбалась ему, как истая японка.
Хэммонд встревожился. Этот самолет… Как его выследили? Единственной ниточкой был Джефф, но он ничего не говорил Джеффу о модели. Он только пытался узнать у него насчет клубов авиамоделирования. Хэммонд беспомощно ждал. Прозвенел звонок, но это была просьба зарезервировать место. Женщина больше не позвонила.