— Твои причины погубят тебя, — сказал он серьёзно.
— Не раньше, чем твои погубят тебя.
Глаза Капы сузились.
— Может, да, может, нет. Может, на некоторое время мы оказались в одной команде.
— О чём это ты говоришь?
Уголок его рта приподнялся. Я был в его руках, и он прекрасно это знал.
— Сними куртку, и я скажу.
Я фыркнул:
— В форме или без неё, я всё ещё сотрудник службы безопасности.
Он пожал плечами:
— Может быть. Сними куртку, и я скажу.
— О, да ради бога…
Я стянул с себя куртку и перекинул её через плечо. Это было полным безрассудством, но я хотел выбраться отсюда с чувством, что действительно узнал что-то важное. Если бы позже мне припомнили этот случай, я мог бы использовать это в качестве оправдания. Можно было сказать, что я пытался выудить у Капы информацию.
Капа ухмыльнулся и хлопнул меня по плечу:
— Так-то лучше, брат Амеранд.
Он медленно побрёл прочь. Обогнув стену, остановился между двумя дверями, ведущими в разные помещения. Я бы поставил все свои средства на то, что ему каким-то образом удалось узнать о системе передвижения уборщиков, и он привёл меня в такое место, где по крайней мере какое-то время стояла мёртвая тишина.
Капа прислонился к стене и оглядел меня сверху вниз. Я заставил себя ждать. Капа любил хвастать и никогда не отличался особым терпением. И вскоре оно пропало.
— Сюда текут новые денежки, Амеранд. Новые возможности. Может быть, ты уговоришь Эмилию изменить отношение ко мне.
— Это что, касается новой группы праведников из миров Солнечной системы?
Мои слова удивили его.
— Ты уже слышал? — Но через пару мгновений он угомонился. — Да, стоило догадаться.
— Капа, — сказал я, — эти люди строго соблюдают закон. Они не станут связываться с контрабандистами.
— Ещё раз повторяю, брат, я сейчас дружу с законом. — Капа обводил порт блуждающим взглядом, задерживая его на астронавтах, стоявших группами, торговцах и беседующих. Кто-то из игроков в кости громко вскрикнул. Карты и долговые расписки переходили из рук в руки под взрывы всеобщего смеха. — Многие люди думают, что новые правители Первого рода уже сейчас решили тут всё основательно перетрясти. В такой обстановке всегда найдутся наличные для того, кто знает толк в игре.
Это значило, что кто-то ему платил и этот кто-то уже приложил немало сил, чтобы удалить его регистрационные данные.
Кто-то купил Капу.
Меня затошнило от этой мысли. Я не мог понять почему. Я ненавидел всё, чем он занимался. Ненавидел контрабандистов и тех, кто создавал хаос, потому что они кормили банды и властителей тоннелей. Ненавидел то, как он будто невзначай предложил мне отречься от семьи ради клерков и их палачей. Но я всегда странным образом… уважал Капу. Из всех людей, которых я знал, он единственный был настоящим хозяином самому себе.
— Капа, не надо ввязываться в это. Эмилия говорит, что в этом деле Фортресс проявляет особый интерес.
— Лучше поверь мне.
Я ткнул его пальцем в плечо. Взгляд, которым он наградил меня, был угрожающим, но, по крайней мере, он смотрел на меня.
— Не связывайся с Фортресс, Капа. Повторяю, сэо — не такие, как прежние Лу и Би. Они тверды, как алмаз, а их ум острее вдвое.
Он хотел хлопнуть меня по руке, но я отдёрнул её.
— Я знаю, Амеранд. Именно об этом я и стараюсь рассказать тебе. — Он наклонился совсем близко. Запахло виски, табаком и потом, но глаза его были ясными. — Старался рассказать и ей.
Холодная дрожь пробежала по моему телу.
— Ты выражаешься туманно.
— Я выражаюсь очень ясно. Ты просто не хочешь верить в то, что слышишь. — Он снова пожал плечами. Его неутомимый проницательный взгляд блуждал по портовой площади, останавливаясь на том, что позже могло пригодиться. — Сэо задумали нечто особенное по отношению к мирам, а мы все хотим помочь Эразмусу и все вместе поднимем восстание.
У меня пересохло во рту.
— Капа, даже не думай втягивать в это Эмилию, иначе я убью тебя голыми руками.
— Новость для тебя, брат. — Он ткнул меня пальцем в плечо. Один раз. — Её уже втянули. Я здесь, чтобы вытащить её.
С этими словами он медленно побрёл прочь через свободную от людей портовую площадь.
Когда я проснулась на следующее утро после звонка Мисао, мне удалось справиться с чувством вины и страхом, вызванными известием о смерти Бьянки. На смену им пришёл праведный гнев. О чём, чёрт подери, думал Мисао, когда звонил мне в день рождения моей дочери? Если он считал, что может вмешиваться в мою жизнь всякий раз, когда ему вздумается, то понял, что не стоит этого делать. Ему просто следовало выждать, когда я почувствую себя хорошо и буду готова к встрече с ним.