Камеры показали ступившую на борт Эмилию. Она прикоснулась ладонью к специальной панели, чтобы зарегистрировать своё нахождение на корабле и получить разрешение на перелёт. На долю секунды, перед тем как взобраться в пассажирский отсек, она посмотрела в объектив. Я не смог совладать с собой и переключил камеры, чтобы проследить за ней.
Тереза Дражески и Сири Байджэн уже заняли свои кресла. Тереза кивнула Эмилии. Та тоже приветствовала её кивком и устроилась в третьем кресле. Пока я наблюдал, пальцы капитана Байджэн, затянутые в перчатку, беспокойно двигались по тыльной стороне ладони другой руки. Она там что-то активизировала, но что? На моём экране ничего не отображалось.
Я сообщил о запуске пассажирам и в порт. Благодаря маневровым двигателям корабля мы плавно оторвались от поверхности, включились автоматические системы, и началось наше долгое, стремительное падение по направлению к Дэзл.
— Кто первым примет смену, получит целый день отдыха по возвращении домой, — сказал я Леде и Кешему.
Они взглянули друг на друга и вскинули кулаки. Игра чёт-нечет, чтобы выявить победителя, в традиционные три раунда. Выиграла Леда. Кешем и я спустились в помещение, предназначенное для экипажа.
Я уставился на люк в пассажирский отсек.
— Хочешь, сходи и вытащи её оттуда. Я — молчок, — заметил он.
Мне понадобилось мгновение, чтобы понять: он считает, что я испытываю непреодолимую страсть к Эмилии.
— Мы на работе, — проворчал я и влез на своё спальное место.
Я отгородился от всего остального мира. Прикрыв глаза, заставил себя уснуть. Я чувствовал себя так, будто стоял на краю пустой шахты. Завтра упаду вниз. Я был в этом уверен.
Может быть, я хоть ненадолго сумею оттянуть наступление этого завтра.
Но не мог освободиться от осознания того факта, что последней, кто заснул на этом корабле, была Эмилия. Я ненавидел себя за то, что не доверял ей, ненавидел себя за то, что так беспокоился о праведниках, потому что именно по этой причине не доверял девушке, которую держал в объятиях, когда услышал, что погасли последние огни Обливиона.
Мне надо было помнить об этом. Я не мог забыть, что она была одной из детей Обливиона, что это объединяло нас. У нас больше никого и не было. В самом деле. В конечном счёте мы всего лишь всегда обращались друг к другу за помощью, как бы это ни выглядело со стороны.
Резкий гулкий выстрел пронзил мою голову. Я открыл глаза.
— Что это? — спросил я. Моя рука лихорадочно нащупывала световую панель.
— Капитан, — раздался голос Леды. — В поле видимости попал неопознанный корабль.
Я выругался и с шумом распахнул дверь. Не побеспокоившись о том, чтобы надеть ботинки, босой вскарабкался в кабину пилота.
Как только я оказался внутри, Леда уступила мне центральное место и опустилась в кресло второго пилота. Я сел не глядя. Кешем качнулся на самом верху лестницы за моей спиной и занял пост номер три.
Иллюминатор почти целиком заполнял вид гиганта, находящегося под нами. Полосы и воронки самых буйных цветов плавно скользили вокруг изгибов совершенной формы. Корабль, пучок бесформенных частей с огоньками, едва различимый на расстоянии, пронёсся мимо. Выключив двигатели, он вошёл в переходную орбиту. Я смотрел вверх и вниз, снова и снова сравнивая данные на экране с реальностью, которую наблюдал в иллюминатор.
— Чёрт, — откровенно выругался я. — Узнайте…
Леда предугадала мою просьбу. Её пальцы быстро барабанили по клавишам. Цепочка букв и цифр протянулась по низу экрана.
— Говорят, что у них разрешение на транспортировку воды, — сказала мне Леда. — Но нам не сообщили об их маршруте.
— Если это контрабандисты, то они безнадёжные идиоты, раз выбрали маршрут так, чтобы попасть в пределы нашей видимости, — пробормотал Кешем.
— Мы не отправляли в Службу контроля никаких оповещений, — напомнила ему Леда. — Может, они уже вылетели.
Я потёр глаза костяшками пальцев. Лётный контроль и клерки целый месяц ждали, когда появится некий корабль и прихватит груз у мошенников с Фортресс. И зачем им понадобилось мелькать прямо у меня перед носом?
— Надеюсь, они объяснят причину. Большинство контрабандистов не хочет умирать. Большинство сдаётся, когда их обнаруживают, предпочитая подписать соглашение, избежать выполнения которого всегда предоставляется шанс, чем быть разорванными в клочки в бескрайнем чёрном небе.
Я настроил двустороннюю связь на рабочую частоту.
— Ифигения IIIобращается к кораблю с идентификационным номером 614780 Джей. Назовите себя. Нам не представлены сведения о вашем лётном маршруте.
Тишина, затем помехи, затем я услышал:
— Привет, брат Амеранд!
Капа. Я похолодел. Сердце тяжело стучало у самого горла.
— Капа, я вижу тебя, ты, жалкий пират. На корабле-танкере с контрабандой воды.
Когда вновь раздался его голос, он был таким спокойным и вкрадчивым, что по коже поползли мурашки.
— Ты ничего не видишь, капитан. Совсем ничего.
Слабый голос откуда-то издалека звучал менее уверенно:
— Ты сказал — никаких неприятных ситуаций. Ты сказал…
— Заткнись! — прошипел Капа.
Я стиснул зубы.
— Я не играю в такие игры, Капа. Ты перевозишь воду без соответствующего разрешения. Поворачивай обратно и не дёргайся с места. Мы сейчас же до тебя доберёмся.
— Если бы я был на твоём месте, капитан, то согласовал бы свои действия с Фортресс и поинтересовался бы их мнением.
Кешем и я уставились друг на друга. Его рука метнулась к клавишной панели, брови вопросительно поползли вверх.
Возможно ли, чтобы у Капы было разрешение от Фортресс? Если да, то потому, что он как следует поработал с кем-то из Службы лётного контроля. Иначе его план был бы невыполним. Какого чёрта кто-то вроде контрабандиста будет продумывать план полёта?
— Глуши двигатель, Капа. Мы возьмём вас с поличным. Не заставляй меня стрелять.
«Стрелять». Удар из пушки по корпусу корабля. Может остаться слишком мало шансов на спасение. Может, и нет. И я бы очень постарался для этого, но выбор был невелик. На борту моего корабля не было стрелкового оружия.
«Не заставляй меня убивать тебя». Меня захлестнула ярость, и надо было силой заставить её отступить. До самого страшного ещё не дошло. Ещё ничего не случилось.
— Говорю тебе, свяжись с Фортресс, ты, глухая старая кляча! — заорал Капа. — Думаешь, я бы появился здесь, у всех на виду, если бы не заручился их словом?
— Я смотрю на маршрутную карту, Капа, и твой корабль на ней не обозначен. В последний раз прошу: поворачивай обратно и останавливайся. Мы вооружены и держим вас под прицелом.
Леда не выпускала корабль из поля зрения, на экранах перед собой я видел, как она отслеживает его и уже предупредила Службу лётного контроля о том, что мы попали в экстренную ситуацию, чреватую стрельбой, чтобы получить санкцию на применение крайних мер до того, как ей придётся пустить в ход оружие.
Тишина. Мой череп покрылся каплями холодного пота. «Остановись, остановись, остановись, — мысленно командовал я идиоту, находившемуся по другую сторону пустоты. — Не стоит. Не стоит твоей жизни. Ты можешь избежать этого. Пока ещё ты жив».
— Чёрт! — завопил Капа, и спустя мгновение нас накрыла новая волна помех.
Я наблюдал в иллюминатор, как корабль быстро кружился вокруг своей оси. Видел, как пламя вырвалось из хвостовых двигателей, но слишком длинное, слишком яркое и слишком сильное для того, чтобы всего лишь найти парковочную орбиту. Корабль неожиданно и быстро исчез из поля нашего зрения.
Мне даже не пришлось приказывать Леде развернуть пушку, чтобы быстро и точно взорвать снаряд. Нас всех резко вдавило в кресла примерно за четыре секунды до того, как корабль Капы вновь оказался в центре внимания, ярко сверкая над пятнисто-бронзовой дугой Дэзл.
С тягой было что-то не так. Пламя больше не было ровным. Оно стало каким-то рассеянным, сильным, искрящимся.