Отрезал нас от кабины пилота, где Капе было подвластно открыть дверь с помощью одной-единственной команды.
Рядом со мной стояла Тереза.
— Этим займусь я. Активируй спасательное устройство.
Я отступил, а она нацелила своё стреляющее эпоксидным клеем оружие на дверные швы и выстрелила, заклеив дверь. Потом в довершение она сломала прикладом панель доступа. Сила удара была такой, что она взмыла над полом. Фейерверк искр и вспышка красных огоньков.
Я предоставил это ей, а сам обратился к гиперпространственному двигателю. Он был до смешного мал: металлический корпус неправильной формы, сплошные кнопки, трубки и выступы. Металлические трубы разветвлялись и вмуровывались в потолок и в палубное покрытие.
Каждый ГПД-корабль был наделён функцией спасательного средства, а панель доступа позволяла активизировать и точно регулировать её. Если с кораблём было что-то не так, скажем, если по его корпусу ударили из пушки, двигательный отсек превращался в спасательный шлюп. Двигатель создавал возможность перехода: модуль возвращался обратно в прежнее место.
Я ввёл стандартные аварийные коды быстро, как только мог. Когда на экране появились данные, я выругался.
— Проблема? — спокойно спросила Тереза.
— Они уничтожили программу. Не уверен, что спасательная функция сохранилась.
В стенах были аварийные ниши, и Эмилия уже устроилась в одной из них. Вокруг лодыжек Сири были затянуты ремешки, но защитную маску и ремни безопасности она ещё не натянула. Её оружие было нацелено на дверь, но дуло колебалось и подрагивало, а лицо Сири позеленело.
Дверь скрипнула: реакция гидравлики на эпоксидный замок. Я принудил свои пальцы с неистовой скоростью перебирать клавиши, чтобы по фрагментам восстановить код.
Дверь скрипнула снова.
— Так, всё это обещает быть интересным. — Тереза расположилась как раз перед дверью, поднимая оружие. Она не могла убить даже для того, чтобы спасти собственную жизнь, но собиралась встать между нами и тем, чем бы оно ни было, что готово было прорваться через эту дверь.
Я оглянулся на экран гиперпространственного двигателя. Я не мог думать ни о её действиях, ни о скрипнувшей двери, ни об Эмилии. Мне надо было отыскать фрагменты и крупицы функционального назначения, которые Капа оставил после себя. Я должен был связать их вместе, используя полузабытый язык из тех недолгих времён, когда я сам управлял ГПД-кораблём.
И должен был сделать это немедленно.
Дверь поддалась. Эпоксидный клей дал трещину. Тереза замерла, держа оружие наготове.
Я нашёл последнее звено, объединившее две команды вместе:
— Готово!
Тереза повернулась и одним прыжком оказалась в центре отсека. Я вылетел, как пуля, вслед за ней, ударившись о замок на внутренней двери. Тереза устроилась в своей спасательной капсуле, и только потом её руки начали так сильно дрожать, что она никак не могла справиться с пряжками. Я тоже спрятался, пристегнулся и опустил герметичную крышку. Перед тем как я проскользнул внутрь и защёлкнул пряжки, наши взгляды на мгновение пересеклись. Я схватил защитную маску, загерметизировался и нажал на красную кнопку.
Всё вокруг зашаталось, рухнуло, снова всплыло. Гравитация пропала, и я начал падать… падать.
Падать.
Не падать.
Парить.
Я то и дело кувыркался, а надо мной, в одном из иллюминаторов, вращался оранжево-красный газовый гигант Ризетри. Потом он пропал — осталась лишь чернота — и вдруг всплыл снова.
Мы выбрались из ловушки и оказались в яме.
Потому что мы находились на борту корабля, полёт которого не был санкционирован. Корабля, стремительно проносившегося сквозь систему Эразмус.
— Пожалуйста, только бы работала двусторонняя связь, — пробормотал я.
Долей секунды позже раздался предупреждающий голос:
— Лётный контроль системы Эразмус — неопознанному кораблю. Идентифицируйте себя и всех членов экипажа, сообщите цель перелёта, или вам предъявят обвинение в его незаконности.
— Капитан Амеранд Жиро, служба безопасности Эразмуса.
Я быстро, не останавливаясь, произнёс свой идентификационный код, молясь о том, что назвал им код, полученный в этом месяце, а не в прошлом. В таком случае они могли просто… нет, мы сбежали от тех идиотов не для того, чтобы нас подстрелил Лётный контроль.
От тех идиотов. Капа… Спланировал и пытался осуществить похищение новых праведниц, а сейчас находится посреди неизвестности в стандартном, старом, напичканном подслушивающей аппаратурой корабле, на палубе которого распластались мёртвые тела Кешема и Леды.
— Жиро? Что произошло? — произнёс голос на другом конце. Кровь так громко шумела в ушах, что я с трудом узнал его.
— Колдер? — спросил я, изо всех сил надеясь, что не ошибся. Колдер был неплохим парнем. Ещё одним, кто не мог поднять головы. Как и я. — Ты?
Но ответившим был не Колдер. Голос принадлежал незнакомцу. Холодный, отрывистый, почти механический.
— Вы идентифицированы, капитан Жиро. Запрашиваю коды для вашего экипажа и корабля.
— У меня нет идентификационного кода корабля! Мы — всего лишь жалкая группа людей! Нам срочно нужна помощь!
— Запрашиваю идентификацию, — ответил голос с ничуть не изменившейся интонацией.
— Доктор Эмилия Варус, Луна-2, — вмешалась Эмилия и быстро, без запинки произнесла свой код.
Пауза. Затем голос сообщил:
— Я получил подтверждение. Это ваш экипаж?
— С нами полевой командир Тереза Дражески из стражей и полевой координатор Сири Байджэн. Она ранена. Нам требуется спасательный корабль. Срочно!
— Мне необходимо знать их идентификационные номера, капитан.
Я бросил на Терезу умоляющий взгляд. Мы снова перевернулись, и меня затошнило. Она медленно покачала головой.
— Включи камеры, Колдер! — закричал я в надежде, что он по-прежнему в пределах слышимости. — Ты можешь провести визуальную идентификацию.
Ещё одна отвратительная пауза.
— У вас нет камер, к которым я мог бы получить доступ. У вас тридцать минут до того, как мне придётся объявить ваш перелёт несанкционированным. Вы обязаны предоставить мне необходимую информацию.
Он умолял. Тот резкий голос, должно быть, принадлежал его клерку. Я легко мог вообразить Колдера, стоявшего за пультом управления в Службе контроля, неспособного оттолкнуть в сторону одетого в чёрное пальто незнакомца с суровым взглядом.
— Свяжитесь с Великим стражем. Ториан Эразмус прояснит ситуацию, — резко сказала Эмилия и быстро процитировала код. — Он подтвердит разрешение для экстренной ситуации.
Я уставился на неё. Она не смотрела на меня. Она смотрела на капитана Байджэн, висевшую на своих ремешках. Кружение и невесомость не шли на пользу её травмированной голове. Она выглядела так, будто её вот-вот стошнит.
— Давайте, в темпе. — Казалось, я слышал шёпот Колдера. — Ну же, ну же, не заставляйте меня делать это, не заставляйте…
Ползли секунды. Сколько их прошло? Я потерял счёт. Я не отважился и пальцем пошевелить, чтобы обеспечить стабильность полёта, несмотря на то что мы ещё не получили официального разрешения. Мы переворачивались снова и снова, и моя голова кружилась. В какой-то момент я был готов вырвать всё, что оставалось у меня внутри.
Я знал Колдера, но не знал того, кто был с ним или наблюдал за ним. Мы продолжали наше медленное падение. Капитан Байджэн шаталась и блевала.
— Авторизация завершена, — произнёс резкий голос клерка.
И Колдер сказал:
— Всё в порядке, капитан. Ваш полёт санкционирован. Ожидайте помощи.
У Терезы вырвался долгий невыразимый крик облегчения:
— Благодарю.
Мои пальцы перебегали по клавишной панели рядом с нишей. Код по-прежнему был обрывочным, оборудование — в плохом состоянии, но мы располагали слишком малым количеством балласта, от которого могли бы избавиться в критической ситуации. Этого было бы достаточно, чтобы замедлить падение до вполне переносимого уровня, позволяющего тошноте отступить.