Есть вещи, которые всегда неизменны. Там, где ценные грузы, там и воры. Там, где воры, непременно есть те, кто организует кражу и забирает себе львиную долю добычи.
Иногда, если вы осторожны, можете неплохо использовать эту грань человеческой натуры. Но надо быть чрезвычайноосторожным.
Улыбка Папаши Дарэ была ещё менее радостной, чем у Мика.
— Думаю, мы должны поговорить. Только я и вы, Эдисон.
— О чём мне с вами говорить? — Виджей опустил руки и едва заметно принял другую позу.
Готовность к драке.
— Ну, ну, — проворчал Мик. — На твоём месте я проявил бы вежливость. В нашем городе не так много мест, куда можно сбежать.
Виджей обдумал его слова, особенно приняв во внимание акцент на слове «нашем».
— А что, мне понадобится сбежать? Почему это?
— Потому что, вероятно, ты не очень сообразителен.
— Ээх. — Виджей прищурился. — Я достаточно сообразителен, чтобы понять: мне не нравится то, что происходит.
— А-а. Прекрасно. — Мик одарил его мгновенной белозубо-широкой улыбкой. — Я говорил тебе, что мы могли поговорить с Эдисоном, не так ли, Папаша Дарэ? Может, он просто не знает. В конце концов, он приезжий. Наверное, ему никто не сказал, что если он хочет заниматься здесь бизнесом, то должен договориться с нашей семьёй.
— С вашей семьёй?
Улыбка Дарэ стала коварной.
— Ты же не думаешь, что Кровавый род — единственная семья во Вселенной? Ты даже не имеешь представления о том, сколь многочисленна моя собственная семья.
Его угрозы не отличались ни изысканностью формулировки, ни оригинальностью. Но угрозы обычно имеют действие.
И этот раз не стал исключением, судя по тому, как Виджей шумно сглотнул и раздался его слабый и нерешительный голос:
— Как же я глуп!
— Верно. — Дарэ дотянулся до Виджея и похлопал его по руке. — Очень верно, Эдди. Как же ты глуп! И как собираешься с этим справиться?
Виджей вздохнул:
— Послушайте, я собираюсь отдать вам вот это. — Он засунул руку под рубаху и извлёк на свет гибкий экран. Развернул его. Странный жест, но проделанный исключительно для того, чтобы дать мне возможность взглянуть на него.
Это была декларация с номерами поддонов и соответствующими кодами доступа. Если они показали её людям Ляна, то эти двое могли завладеть одной из партий гуманитарных грузов. Коды указывали на то, что это в основном были медикаменты, но также и несколько контейнеров со льдом, который я надеялась неплохо продать на местном чёрном рынке.
Дарэ принял декларацию, одобрительно кивнув, и протянул её Мику. Мик внимательно просмотрел документ перед тем, как сунуть его в карман куртки.
— Вот. Разве я не говорил, Папаша? Эти соларианцы — очень рассудительные, цивилизованные люди. Поистине приятно иметь с ними дело.
Папаша Дарэ кивнул.
— Будь чист и честен, Эдди, — сказал он Виджею. — Мне не хочется приходить сюда во второй раз.
— Буду, — ответил Виджей. — Пока не…
Мик спокойно и медленно повторил:
— Пока не?..
— Пока вы и я, возможно, не заключим сделку.
Дарэ, вздёрнув курносый нос, свысока взирал на Виджея, что, по сути, с учётом разницы в росте было неплохой уловкой.
— И какого же рода сделку нам может предложить рассудительный цивилизованный соларианец?
Виджей пожал плечами:
— Итак, я этот рассудительный, цивилизованный соларианец, и я увяз в этой дерьмовой работе, а после окончания трудового дня я нелюдим и замкнут, потому что ненавижу своё собственное лицо, да и лица всех остальных не особенно мне нравятся. Может, я хочу найти выход из положения, за исключением того, что признаю овладение кораблём с переходным двигателем идеей действительно дурацкой.
Брови Дарэ взлетели вверх, обозначив глубокие морщины у него на лбу.
— Ты удивляешь меня, Эдисон. А я-то подумал, что тебе яйца уже при рождении отрезали.
Виджей хихикнул. Никогда не слышала, чтобы он издавал такой мерзкий звук.
— Ну да, такое многим достаётся.
— Ладно. — Дарэ кивнул Виджею. — Ладно. — Он кивнул Мику, который кивнул ему в ответ, и я смогла увидеть, как при мысли о наживе заблестели его глаза. Здесь пахло шантажом и вымогательством. А у него на такие вещи нюх был безошибочный. — Мне надо будет кое-что обдумать. Как это часто происходит, открываются новые рынки. Может статься, нам понадобится пара новых рук. — Дарэ снова похлопал Виджея по руке. — Будь паинькой, и, если появится работёнка, которую я сочту подходящей для тебя, Мик даст знать.
— Спасибо.
— Паинькой, Эдди. — Дарэ погрозил ему пальцем. — Больше никакого бизнеса.
Сложив на груди руки, Виджей поклонился. Картина величаво-горделивой покорности.
— Конечно нет, сеньор Дарэ, пока вы не разрешите.
Дарэ просиял:
— Рассудительность. Цивилизованность. Именно это мне нравится в ваших праведниках. Никакой суматохи. Никакого хвастовства и бесполезной траты времени. Никаких простите-извините. Только дела.
Дарэ и Мик зашагали прочь через закоулки и повороты транзитной станции. Несомневающиеся и небоящиеся. Оставшись один, Виджей глубоко-глубоко выдохнул и снова тяжело привалился к стене.
Я сняла очки. Виджей уже ввязался в самую гущу событий. Это хорошо. Теперь вопрос состоит в том, насколько быстро он продвинется в них. Я взглянула на часы. Так, провела за просмотром чуть больше двух часов, никем не обеспокоенная.
Амеранд до сих пор не появился. Я посмотрела на дверь. Посмотрела на свои очки. Закусила губу, водрузила их на место и снова установила соединение.
Комната потемнела, потом посветлела, и я оказалась дома. Я была в кабинете Дэвида, в который сквозь окна струился свет ноябрьского солнца. Он освещал угловой рабочий стол и полки, уставленные старинными книгами и огромными томами, и самого Дэвида.
Сладкая боль разлилась по телу, и моя рука непроизвольно потянулась, чтобы коснуться Дэвида.
— Привет, Тереза, — сказал он тихо.
— Привет, — прошептала я звучавшему в записи голосу, зная, что никто не услышит меня.
— Я не собирался делать этого. До тех пор… пока не понял наверняка, что именно хочу сказать. Но сейчас я не думаю, что когда-нибудь… узнаю наверняка, то есть… — Он остановился и посмотрел в сторону окна. Прибрежные скалы были облеплены снегом, по серой воде медленно пробегала рябь.
Я едва дышала. «Ты хочешь бросить меня. Ты хочешь бросить меня, и я не могу тебя винить, потому что сама уже бросила тебя».
— Я не принимал никаких грандиозных решений, если ты именно об этом сейчас переживаешь, — продолжал Дэвид. — Я продолжаю пытаться, и ничего не приходит. То я думаю, что пора покончить с этим, начать новый цикл, а тебе позволить… делать всё что угодно там, где ты пребываешь теперь. То решаю броситься вслед за тобой.
Он тихо про себя рассмеялся, но не улыбнулся.
— Глупо, да? Пройти через всё это, чтобы просто сказать: я по-прежнему не знаю, чего хочу. — Он снова повернулся лицом к камере. — Но я так скучаю по тебе, Тереза.
Дэвид коснулся края своего стола и исчез.
«Я тоже скучаю по тебе, Дэвид. Очень». Мои щёки были мокрыми от слёз. Я вытерла их.
Поскольку я не давала никакой другой команды, перед моим взором вновь стало светло, и это означало, что сейчас я увижу второе послание.
Опять Дэвид, сидящий в своём кабинете. Ночь, и горит всего одна лампа. Окна позади него — едва мерцающая чернота.
— Сегодня получил твоё сообщение, Тереза, — сказал он мне. Мучительная вспышка надежды. — Клянусь Господом и всеми Его Пророками, мне действительно, действительножаль. Хотелось услышать от тебя совсем другие слова. Слова расходятся с прежними обещаниями.
Я вздрогнула и закрыла глаза, но я не могла отгородиться от его голоса.
— Я беру отпуск и уезжаю в Берлин. Проведу какое-то время с детьми. Ты можешь искать меня там, но только когда вернёшься. — Пауза. Такая долгая, что я почти решила, что на этом послание заканчивается. Приоткрыла глаза. — Было ли хоть что-то реальным для тебя, Тереза? — прошептал Дэвид. — Хоть какая-то часть нашей жизни вместе была реальной для тебя?