- Тебе показалось, - ответил Юрий, смеясь.
- Тебе, можно сказать, привалило счастье - поработать вместе с самым крутым опером Нововсибирска, А ты - ухмылки, понимаешь ли. Нехорошо и где-то по большому счету некрасиво.
- Я счастлив и благодарен судьбе.
- Ну вот, это другое дело. А к Вадиму мы едим: а - для того, чтобы попроведать больного товарища, б - повидать его после долгой разлуки и, наконец, в - чтобы обсудить с ним дело и наметить мероприятия на ближайшую перспективу. Два ума хорошо, а три лучше. Есть ещё вопросы?
- Нет, вопросов больше не имею.
На улице при виде моего "Мутанта" Дронов едва не обалдел от изумления. Несколько раз обошел его кругом, даже потрогал, не веря своим глазам, спросил удивленно:
- Неужели же это тот самый убогий придурок?!
- Сами вы убогие, господин подполковник! И сами вы придурок! обиделся я за своего друга. - Мой "Мутант" даже в худшие свои годы был гораздо умнее тебя и Сережи Колесова вместе взятых.
- Это конечно, - тут же согласился Дронов. - Извини. Я вовсе не хотел его обидеть.
Справа к "Мутанту" прилабунилась рыженькая "татра". Но он даже не смотрел в её сторону. Был постоянен в своих симпатиях. Для него кроме блондинок "вольво", других машин не существовало.
По дороге Дронов предупредил меня:
- Ты при Вадиме не говори о Козициной, а то у него сразу настроение портиться.
- Не держи меня за идиота, господин хороший, и не суди о товарищах по себе. Это может для тебя плохо кончиться.
Вадим смешно прыгал на одной ноге, был весел, беспечен и словоохотлив. Обнял меня, долго восторгался моими подвигами, а узнав, что я сменил его на боевом посту, очень обрадовался и сказал:
- Ну теперь я спокоен за дело.
- Еще бы тебе не быть спокойным, - тут же я согласился. - Разве можно что доверять этому "фээсбэшнику" Дронову, верно? Любое дело на корню угробит. Они ж в ФСБ, кроме как нос задирать да пальцы гнуть, ничего другого не умеют.
Мои слова очень смутили Сидельникова. Он бросил быстрый и очень виноватый взгляд на Дронова, пробормотал в замешательстве:
- Скажешь тоже... Просто Юра работает у нас по собственной инициативе и поэтому... Сам понимаешь.
- Да брось ты, Вадим, его выгораживать! - "возмутился" я. - Какая разница по какой инициативе он работает - по своей или начальства. Все зависит от самого человека. Здесь даже от его желания ничего не зависит. Надобно ещё и умение иметь и чтобы эта штука, - я постучал пальцем по своему лбу, - соображала.
Сидельников, отвыкший от общения со мной, вновь закосил виноватым глазом на Дронова, пытаясь предугадать его реакцию. Но Юрий знал меня как облупленного и лишь добродушно рассмеялся, обнял за плечи и сказал убежденно:
- Нет, Дима, скучно все же без тебя было жить. Точно.
После этого рассмеялся и Вадим, прищурив совсем по-ивановски глаза и совсем по-ивановки сказав:
- Ну, ты, блин, даешь!
Я уже отметил, что парни, долго работавшие с Сергеем Ивановичем, невольно начинают ему подражать. И это нормально - если есть кому подражать. Этафета, так сказать, поколений. Может и я? Нет, я сам по себе. Иванов - пижон интеллигент. Я до него не дотягиваю. Я свой в доску парень, простой и очевидный, как дневник второгодника. Определенно.
- Вадим, у тебя кофе есть? - спросил Дронов.
- Ага. Я сейчас, - попытался Вадим встать с дивана.
- Сиди. Я сам, - остановил его Юрий и пошел на кухню.
- Кофе в шкафу на верхней полке, - крикнул ему вдогонку Сидельников.
- А что ты её спеленал, как родное дитя? - спросил я, указывая на больную ногу Вадима, укутанную в пуховую шаль.
- Это мама принесла свою шаль и сказала, чтобы делал водочные компрессы и укутывал ногу - помогает.
- Нашел на что переводить добро, - провочал я неодобрительно. - Слышал бы тебя мой сосед-алкаш. Убил бы за подобные слова.
Когда кофе был выпит, я сказал:
- Давайте, накачивайте меня информацией.
- Ты в курсе, что здесь произошло? - спросил Сидельников.
- Да, шеф меня просвятил. Он сказал, что нам предстоит заняться отрядом ВОХР Новосибирского отделения дороги.
- Ну не всем отрядом, а лишь небольшой его частью, которая пашет на мафию, - уточнил Вадим. - Есть основания полагать, что именно эта группа является исполнителем всех убийств, в том числе и покушения на Дронова и Колесова. Пока что мы знаем лишь Сердюкова и Кондобина, которые осуществляли связь Башутина с центром и местным руководством. В отношении Башутина ты в курсе?
- Да, - кивнул я. - Кстати, чем он сейчас занимается?
- Похоже, что он свою задачу выполнил. Он уже пару раз звонил в Главное управление ФСБ своему непосредственному начальнику генералу Крамаренко, спрашивал, что ему делать. Тот ответил: "Ждите". Возможно, что на него имеют виды на период появления Кудрявцева. Однако, пока это лишь версия.
- И что же во "вохровцами"?
Вадим развел руками.
- Пока глухо, как в танке.
- А нельзя ли поподробнее? По этой скудной информации, можно подумать, что вы здесь били баклуши.
- С помощью Башутина мы составили фотороботы тех трех парней, которые участвовали в инсценировке нападения на Башутина у станции метро "Речной вокзал". По договоренности с Уравлением Западно-Сибирской дороги организовали инспекторскую проверку в отряде ВОХР, проверили все личные дела стрелков. Но, увы, она ничего не дала.
- Очего вы решили, что они работают в этом отряде?
- А Сердюков с Кондобиным? - сказал Дронов.
- Только поэтому?
- А этого мало? Ведь ясно, что они не простые пешки, а довольно значительные фигуры, - ответил Юрий.
- Кстати, кто они такие?
- Сердюков - три года назад работал старшим испектором ОБЭП в отделе милиции станции Новосибирск-Главный, майор. После уволнения был принят на должность заместителя начальника отряда ВОХР. Кандобин работал раньше в службе проводников бригадиром поезда. Сейчас заведует спортивно-оздоровительным комплексом отряда.
- Что за коплекс?
- А шут его знает, - пожал плечами Дронов. - Я им не интересовался.
- Что не делает вам чести, господин подполковник. Ведь может так случиться, что этот комплекс окажется штабом мафии. Как вы после этого мне в глза будете смотреть?
- Я там был года два назад, - сказал Вадим. - Они такое отгрохали, что любое спортобщество богло бы позавидывать. Там тебе и сауна с басейном, и тренажерный зал, и бильярд, и банкетный зал. Словом, все как в лучших домах.