Я слышал, как ее вели на суд, чувствовал ее боль, как свою, но она осталась жива. И тогда я понял, что Лилит была права.
Энергия крепла с каждым днем, и я сумел разомкнуть оковы! Чувствовал флюиды, исходящие от Сатаны, потому было нетрудно найти старую башню, в которой он спрятал свою возлюбленную, трудно было понять, как смогла простая девчонка ослепить его разум.
Я летел к башне, зная, что Сатана будет ждать меня, и был к тому готов, но старый черт успел скинуть девчонку в водоворот…
Нельзя было дать Земной достигнуть земли, нельзя было потерять свою силу! Она должна была остаться на небесах, даже ценой своей жизни. Даже было немного жаль, она попала в этот жестокий мир небес, который на самом деле уже давно прогнил благодаря таким, как Лилит, но моя одержимость местью оказалась выше чувства вины.
Осколок забвения всего лишь стекляшка, которая оставила порезы на теле.
В тот момент, когда я почувствовал удар Люцифера в водовороте, я вдруг понял, что могу проникнуть в сознание девчонки, где и остался, и пусть моё тело растворилось в стенах водоворота, но моя душа осталась в Земной.
Сатана жив, я чувствую его, он пробудил от забытья девчонку, и с ее помощью я найду его… Ей оставалось только выпустить свою ярость.
И она выпустила ее, отдавая мне правление.
Я вижу испуг Люцифера,
Его растерянные глаза…
Ну что ж, игра началась…
Встречайте, господа, нефилима!
Так кто же все-таки нефилим?
Да, полудемон-полуангел…
Но если ты заглянешь в его мир —
Увидишь мрак и боль отчаяния.
Возможно, тьма его души,
Тебя невольно напугает,
Но это все от пустоты —
Он узник собственного страха.
Рожден запретною любовью,
В темнице запертый от глаз
На радость чопорных вельможей,
Он одинок в свой трудный час.
Не от того, что в нем нет света
Был он лишен своей свободы,
А от того, что он запретный,
Гибрид, ошибка, ляп природы.
Как будто есть вина его,
Что он открыл глаза однажды,
И страшен взмах его крыла,
Что всех мощнее и опасней.
Гоним, всем светом презираем,
Вдыхая сырость серых стен,
Упорно ждет своего часа,
Сжимая дьявольскую цепь.
Однажды дрогнут стены светом
Она придет, освободит,
Сияньем глаз лазурным цветом,
И двери настежь отворит.
И разожмет тогда он кольца,
Вдохнет свободы сладкий хлеб.
Нефилим — это не оплошность —
Печать греха святых небес! ©Нэтти Ноэль
17. Разрушающая стену
Не ждите спасения от чего-то одного —
от человека, или машины, или библиотеки.
Сами создавайте то, что может спасти мир, —
и если утонете по дороге,
так хоть будете знать, что плыли к берегу.
Рэй Брэдбери
Кэт
Вспышка! Мучительный фейерверк! Тело пронизывает слепящая боль, разрывая меня на кусочки и нанизывая нежную плоть на шампур. Почему так больно? Перед глазами плывет, окутывая в серость и превращая все вокруг в гнетущую черноту, а мозг вот-вот сожмется или вовсе выскочит из головы…
Люцифер смотрит на меня как-то странно. Неужели напуган? Я с трудом слышу его голос, будто из-под воды. Что со мной, черт возьми?
— Как так? — читаю по губам демона, лицо которого выражает глубочайшую растерянность.
Из каждого уголка просачивается темная дымка мрака, обхватывая меня в свою тонкую занозистую сетку, оставляющую красными змейками ожоги на коже, но даже сквозь чернильную темноту комнаты вижу алое пламя крыльев Люцифера, которое огненным маяком освещает мрак.
— Нефилим! — почти рычит Люцифер, и я с опаской озираюсь по сторонам, приготавливаясь бежать, невзирая на черноту перед глазами.
Но демон смотрит только на меня, его кулаки сжимаются, и складывается впечатление, что он пребывает в нерешительности: подходить ко мне или нет. Это пугает и отрезвляет одновременно.
Знойная мгла охватывает естество, и, не в силах устоять, я падаю на колени. Закрываю веки. Перед глазами лопаются сотни шаров, пульс в висках отбивает барабанной дробью, а желудок скручивает от накатившей тошноты.
В памяти пролетают лица ангелов и демонов, с которыми довелось общаться, и Сатана… Его черты лица, его коварная улыбка, а его слова: «Я просто не смог отказать себе в удовольствии насладиться тобой…» — снова становятся давно забытым комом в горле.
Неведомая всепоглощающая сила овладевает моими мыслями и разумом, да такая, которой я не могу противиться, а хочу ли?