— Ну и дура, — обиженно ворчит подруга, когда я отпускаю ее руку, отступая на ступень ниже. — Я бы на твоем месте…
— Хорошо, что ты не на моем месте, — обрываю Лесю, чувствуя, как градус напряжения повышается между нами. Но я не могу лишиться единственного человека, который все-таки близок мне. Какой бы занозой Худякова не была, она моя подруга. А я не из тех людей, кто раскидывается дружбой. Поэтому выдыхаю и произношу примирительно: — Ладно, закрыли тему. Пошли лучше в библиотеку, я еще не получила учебники.
Леся бьет себя по лбу.
— Блин, я забыла сумку в аудитории, ты иди пока очередь займи, а я тебя догоню.
— Эм-м, а куда идти?
— На второй этаж, там прямо по коридору, а дальше спросишь. Ладно, все, я побежала!
Худякова разворачивается и от резкого движения ее юбка, которая короче, чем у меня, поднимается так, что я вижу край ажурных чулок. Я оставляю этот момент без комментария и направляюсь в библиотеку, следуя выданным указаниям, но как только я оказываюсь на втором этаже, замираю, чувствуя, как мое сердце ухает вниз.
Прямо передо мной стоит компания парней, болтающих друг с другом, и один из них — тот самый придурок с пирсингом в носу. Он смеется, обнажая белый ряд зубов, и, если бы я не знала, какой он гадкий внутри, я бы даже сочла его улыбку красивой.
Тут же трясу головой от этой абсурдной мысли и заставляю ноги сдвинуться с места. Не хватало еще, чтобы он меня заметил. Хотя с чего бы ему меня замечать?
С колотящимся в груди сердцем я ускоряю шаг, мысленно убеждая себя, что этот придурок даже не вспомнит меня. Вот только внутренний голос буквально вопит, чтобы я развернулась и нашла другой путь к библиотеке.
Но убегать уже поздно.
Я задерживаю дыхание, когда прохожу мимо компании парней, глядя на носки своих кед, но не успеваю выдохнуть с облегчением, потому что мой локоть вспыхивает от жесткой хватки.
Грубым рывком меня разворачивают, и я сталкиваюсь с тем самым парнем с пирсингом в носу.
— Ты что здесь забыла, убогая? — его губы кривит презрительная ухмылка.
3.1
— Я учусь здесь, — выдыхаю растерянно и пытаюсь высвободить локоть из его цепких пальцев, но он сжимает сильнее, нарочно причиняя мне боль. — Отпусти, — шиплю я, впиваясь в его запястье ногтями так сильно, что оставляю красные борозды.
Он медленно переводит взгляд на место, где я царапаю его руку и снова возвращается к моему лицу, ехидно ухмыляясь уголками губ.
— Не самый умный ход портить то, что тебе не по карману. Или тебе нравится испытывать мое терпение? Не так ли, убогая?
Я делаю глубокий вдох в попытке сохранить напускное спокойствие, но, когда его высокомерный взгляд скользит по моему телу, меня передергивает от омерзения. Кто ему дал право вообще прикасаться ко мне?
Мои щеки горят, только на этот раз от гнева. Но я заставлю его почувствовать тот же спектр эмоций, который этот имбецил порождает во мне.
— Для убогой я вызываю у тебя слишком большой интерес, — дышу прерывисто. — Тебе так не кажется, придурок?
Я слышу приглушенный смех со стороны компании парней, но мой взгляд сосредоточен на одном ублюдке с каменным лицом, который в следующее мгновение дергает меня к себе так, что я теряю равновесие и инстинктивно выставляю ладони вперед, упираясь в его твердую грудь.
Я незамедлительно предпринимаю попытку оттолкнуть его, но придурок кладет ладонь на мою талию, лишая возможности увеличить между нами расстояние и нормально дышать.
— Значит, ты думаешь, что можешь нравиться мне? — его угрожающий голос играет на моих нервных окончаниях, и я чувствую, как по моей шее скатывается капелька пота.
— Эй, Гор, завязывай, — вмешивается один из парней, с которыми этот придурок разговаривал, пока не обратил свое драгоценное внимание на меня. — Багира предупредил тебя.
Но он даже не поворачивается к ним, вдавливая сильные пальцы в мою кожу с садистской ухмылкой. Что не так с этим парнем?
— Сейчас его нет, — придурок наклоняет голову, улыбаясь шире одним уголком губ, — а эта сучка задолжала мне химчистку.
— Пошел ты! — выплевываю сквозь зубы и опускаю взгляд на его шею, выдыхая глухо: — Я ничего тебе не должна.
Он щипает меня за бок с такой силой, что я мычу от боли и сжимаю кулаки до побелевших костяшек, мечтая впечатать их в его долбанный нос.
И я сделаю это, клянусь, если он не отпустит.
Потому что от его прикосновений мой желудок дрожит и просится наружу.
— Ты, конечно, не в моем вкусе, я люблю постарше, но я не против сделать исключение, — бросает он с нахальной усмешкой, которую я хочу стереть хлесткой пощечиной. — Не люблю, когда люди остаются передо мной в долгу.