— Нет! Это мои волосы, долбанный ты тиран!
Я снова пытаюсь оттолкнуть Багирова, но его низкий смех у моей шеи делает со мной странные вещи, посылая по телу новую волну мурашек.
— Мне нравится, как из твоего милого ротика звучат ругательства.
Я даже не заметила, когда он оттеснил меня назад, только почувствовала, как, сжав мою талию, Багиров одним рывком усаживает меня на столешницу.
Дыхание тут же становится частым и прерывистым, особенно когда он встает между моих ног и кладет большие ладони на мои бедра.
Я открываю рот, но, не найдя, что ответить, закрываю, втягивая носом воздух.
Он не забирается под юбку и пока вообще больше ничего не делает, только опускает взгляд на мои приоткрытые губы, но этого достаточно, чтобы по коже пронесся электрический разряд.
Нет, я не хочу, чтобы он поцеловал меня.
— Я предоставлю тебе еще один шанс, Алиса.
Черт… так близко… Снова.
Что он там говорит?
Ничего не соображаю.
Кажется, у меня гипервентиляция легких.
От переизбытка ощущений я начинаю ерзать на месте, не в силах это контролировать, но Багиров останавливает меня, нарочно впиваясь пальцами в бедра еще сильнее.
Черт…
Мне необходимо увеличить между нами расстояние, но странная пульсация между ног сбивает с толку.
Живот сводит, а голова немного идет кругом.
Я дезориентирована.
— Меня… кажется, меня сейчас стошнит… — Мой голос звучит едва слышно, а потом дыхание перехватывает прямо в горле.
— Тебя не стошнит, — Багиров перемещает руки на мою талию и наклоняется ниже, царапая горячим дыханием висок, прежде чем хрипло сказать мне на ухо: — Ты всего лишь возбуждена.
Щеки тут же вспыхивают от стыда, и я отстраняюсь насколько это возможно.
Но он снова притягивает меня к своему сильному телу, и я упираюсь в его твердые грудные мышцы ладонями, чувствуя, как от этого прикосновения в животе начинает шевелиться много маленьких крылышек. Щекотно.
— Распусти волосы. Сделай это для меня.
5.3
Мы смотрим друг на друга несколько долгих секунд.
А потом я чувствую, как его рука перемещается вверх, нарочно задевая мою шею, прежде чем Багиров цепляет пальцами косу, доказывая свои намерения.
По спине пробегает дрожь.
— Ладно! Все! Я поняла! Я сама! — выпаливаю я и собираюсь убрать его руку, чтобы распустить волосы, но Багиров не позволяет мне этого сделать и сам стягивает резинку, заявляя с бесстрастным выражением лица:
— Я давал тебе время. Теперь я передумал.
— Ты серьезно? Это…
Я замолкаю, потому что он прижимает большой палец к моим губам.
— Помолчи, — его голос спокоен.
Даже слишком.
Я хлопаю ресницами, выдыхая громче, чем хотелось бы, когда он нарочно оттягивает мою нижнюю губу.
А потом снова возвращается к полураспущенной косе.
Изучая мое лицо холодными глазами, Багиров скользит пальцами по моим волосам, превращая их в мягкие волны.
Я ерзаю на месте.
Это настолько непривычно и чуждо для меня, что я съеживаюсь от каждого нового движения его пальцев.
Я позволяла прикасаться к своим волосам только бабушке. И это было моим успокоением, когда она их гладила или заплетала.
Но Багиров все разрушает.
Рядом с ним о спокойствии и мысли нет.
Отчасти потому что он прикасается к самым сокровенным частям моего тела, не имея на это никакого права.
Но ведь Багирова совершенно ничего не волнует, кроме своих эгоистичных потребностей.
Его движения размеренные и непринужденные, будто тот факт, что мы находимся в женском туалете и он расплетает мне косу, абсолютно нормальное явление.
— Почему ты постоянно трогаешь меня? — мой голос подрагивает. Но сидеть в тишине еще хуже. — У тебя какое-то психологическое отклонение?
— Возможно, — равнодушно бросает он и заканчивает возиться с моими волосами.
Напоследок Багиров неспешно пропускает между пальцев волнистую прядь и, вдохнув аромат моих волос, наконец оставляет их в покое.
— А теперь снимай блузку, — приказывает этот мудак.
Я впиваюсь в него ошарашенным взглядом.
— Ты совсем больной?!
Он щелкает пальцем мне по носу, вынуждая поморщиться.
— Смени пластинку, кукла.
— А ты сходи к врачу, придурок!
Опустив голову, Багиров матерится себе под нос, а после снова поднимает на меня тяжелый пристальный взгдяд
Но не это меня напрягает.
А то, как ловко его длинные пальцы принимаются расстегивать пуговицы своей рубашки.