Мне не могло это понравиться.
Я должна была остановить его.
— Ты нечестно… — сглатываю, — ты воспользовался мной, — шепчу я, одновременно осуждая себя. Вместо того, чтобы поблагодарить Багирова, я предпочитаю обвинить его.
Внезапный глубокий смех вызывает ворох мурашек, и я поворачиваю голову, смотря на него сквозь завесу спутанных волос.
— Ты ненавидишь себя за это, так ведь? — Илай отталкивается от спинки кресла и облокачивается на колени. — Ненавидишь за то, что сама этого хотела. За то, что я не принуждал. Ты хотела меня, Ведьма, и не смогла остановить себя. Ты ненавидишь свое тело, которое, в отличие от своей хозяйки, более благодарно и отзывчиво. Ты можешь даже ненавидеть меня, но это больше не поможет тебе сопротивляться. Твоя киска умоляла меня о большем…
— Хватит, — сдавленно шепчу я и отворачиваюсь пылающим лицом к окну, а, когда сквозь шум в ушах слышу, как он встает, моментально напрягаюсь.
Не выпуская из рук одеяла, я судорожно обматываюсь им, как можно крепче сжимая на груди, и, осторожно поднявшись с кровати, тут же разворачиваюсь к Багирову.
Я тяжело дышу, проклиная каждый его шаг, сокращающий расстояние между нами, и осторожно пячусь назад.
Он, как насытившийся хищник, неспешно огибает кровать, а я, запутавшись в одеяле, с визгом заваливаюсь назад, но от падения меня спасает твердая хватка.
Багиров сжимает мое предплечье и рывком возвращается в вертикальное положение.
— Ты вечно ищешь проблем на свою маленькую задницу?
Сдув с лица прядь волос, я едва справляюсь с дыханием, смотря на него из-под ресниц и пытаясь одной рукой удержать одеяло на груди.
— Выйди отсюда, — пытаюсь казаться уверенной. — Мне нужно переодеться!
— Думаешь, я вчера ничего не разглядел? — Багиров лениво ухмыляется уголком губ, опуская взгляд ниже моего лица. — Я не только разглядел. Твои соски определенно созданы для моего рта.
Его ледяные серые глаза снова находят мои.
— Извращенец, — шиплю я.
Багиров с обманчивой нежностью подцепляет прядь моих волос и убирает мне за ухо, чтобы наклониться к нему и прошептать:
— Этой ночью ты кончила, потираясь о член этого извращенца. — Он проводит носом по моему виску, а я нервно икаю, вдохнув его фирменный запах мяты и сигарет. — Признайся, это твой первый оргазм, который отключил тебя на всю ночь?
Я вспыхиваю от кончиков пальцев ног до корней волос.
Ему обязательно быть таким высокомерным?
И он подчеркивает свое высокомерие самодовольной улыбкой, когда отстраняется от моего уха и смотрит в лицо.
— Я терлась и о более выдающиеся… — я запинаюсь, и это делает его чертову улыбку шире.
— Более выдающиеся? — подначивает он, будто я говорю что-то смешное.
— Члены! — цежу я сквозь зубы, чувствуя, как стыд пузырится в горле. Но я хочу сбить с напыщенного мажора спесь. — Серьезно, Багиров, со мной случались более запоминающиеся оргазмы.
Я вижу, как его челюсть дергается, как бы предупреждая меня.
— И сколько же ты запомнила?
Я должна почувствовать перемену в его настроении, но отступать уже поздно. Может, хоть это заставит его потерять ко мне нездоровый интерес?
— Много.
— Слишком абстрактно.
Я стискиваю зубы, закипая от стыда, в который сама себя и толкаю, как черт вилами.
— Двадцать, — выпаливаю я, чувствуя себя идиоткой, — не знаю, может, больше! Отпусти меня!
Я наблюдаю за выражением лица Багирова, но оно останется бесстрастным.
— Двадцать, — повторяет он, а потом сжимает предплечье грубее и дергает на себя, чтобы усмехнуться мне в ухо: — Если я узнаю, что ты обманула меня, Ведьма, выебу так, что твои двадцать сотрутся из твоей памяти на хуй. Или из твоего воображения.
Я задыхаюсь от услышанного, а потом он толкает меня так, что я охаю и заваливаюсь на кровать.
— Твои вещи в душевой на сушилке. У тебя пять минут.
Глава 16
Одевшись во все сухое и, кажется, даже выстиранное? — неважно, я выхожу из комнаты. Для меня одно то, что Багиров вообще повесил мои вещи сушиться, уже потрясение. Мажоры умеют думать о ком-то кроме себя? Невозможно. Этим утром я не готова к открытиям. Тем более таким шокирующим.
Спустившись на первый этаж, я закрываю нос толстовкой, потому что здесь пахнет отвратительно. Перегар, затхлый запах сигарет и кучи мусора. Этому дому не поможет даже мистер Пропер.
Я вздрагиваю, когда прохожу мимо дивана в гостиной и замечаю на нем храпящее тело.
Господи, скорее домой.
Наконец я выбираюсь на улицу и как можно быстрее бегу по газону к знакомому внедорожнику.