Багиров прекращает смеяться и приближается к моим губам, заполняя собой все пространство.
Если я лишусь кислорода, вы знаете кого винить.
Я сглатываю и снова облизываю губы, приоткрывая их, чтобы кислород сам поступал к легким. Илай мягко касается губами уголка моего рта и, прикрыв веки, я роняю жалобный стон.
— Ну я же говорил — выпрашиваешь, — хрипит Багиров и сильнее сжимает мое горло, вырывая из него тихий вздох и заставляя посмотреть на него. Его глаза сверкают. А опьяняющий аромат проникает в меня сквозь поры. Господи, поцелуй уже наконец, иначе я сгорю. — Но будет справедливо, если мы будем мучиться одинаково. — Ч-что?! — Если ты, конечно, не хочешь помочь мне, — его голос греховно низкий, но, прежде чем он снова заставит меня потрогать его… достояние, я выворачиваю шею и кусаю его за большой палец, пока хватка на горле не ослабевает.
Я пользуюсь заминкой и устремляюсь прочь, умоляя свои щеки не гореть так сильно.
Но мрачный смех Багирова преследует меня до самого туалета, в котором я и скрываюсь.
Я благодарю Господа за то, что там никого нет, и, открыв кран, принимаюсь ожесточенно хлестать себя холодной водой.
Но меня заставляет прерваться девчачий смех и, чтобы не оказаться пойманной врасплох, я суетливо выключаю воду и прячусь в кабинке.
Мое дыхание шумное и прерывистое, и мне приходится прикрыть рот ладонью.
А когда я узнаю голоса, холодок скатывается по моему позвоночнику капелькой пота.
— Ой, да пошла она! С нами потусить — нет, а среди мажоров — аж с ночевкой, фу блин, пиздаболка, бесит, не могу, — раздраженно огрызается Леся. — Сама сначала: ой, я не такая, я жду трамвая, мне это не надо, эти мажоры больные ублюдки, я приехала, чтобы учиться, а сама не хуже шалавы ноги раздвигает, — фыркает она, и я слышу шорох, после чего кто-то открывает кран и шум воды позволяет мне перевести дыхание.
В груди становится так больно, что я не могу сделать вдоха. Горло схватывает горечь подступающих слез.
Мне не нужно даже слышать имени, я и так понимаю о ком идет речь.
Я тяжело сглатываю, но легче не становится.
— Ну ты как-то жестко реагируешь, Лесь, ну подумаешь, не сообщила нам, к тому же секса-то там не было, она говорила, что только терлась об него…
— Ой, да я тебя умоляю, — вставляет Марина. — Ты свечку держала? В душе, голые… по-любому она ему дала.
— Ну Багирову грех не дать, — едко подмечает Леся, а у меня тошнота подступает к горлу. Особенно когда я слышу… — Надо бы ему намекнуть, как грамотно моя подруженька выставила его лохом. Откроем глаза парню, а там и закончится лафа Самойловой.
Глаза жжет, и передо мной все становится мутным.
— Блин, девчонки, ну вы чего? — стонет Ира. — Я же по секрету вам рассказала, не выдавайте меня.
— Ты уж прости, Ир, — ерничает Худякова. — Но я с этой подстилкой мажорской больше общаться не собираюсь, пусть хоть по кругу ее пустят. Что вообще она о себе возомнила? Думает, я бегать за ней буду? Идиотка.
— Да уж, — поддакивает Марина. — Быстро она почувствовала себя коронованной элитой. Интересно, как она теперь будет себя вести?
— Ой, да плевать! Я корону ей быстро поправлю! Нет, ну надо же было святошу из себя строить! А что в итоге? Овца, блин!
— Да погоди ты, Лесь, — начинает вполголоса Марина. — А что, если нам использовать ситуацию в свою пользу? Ну ты прикинь, через эту дурочку мы доберемся до самой элиты! Будем ходить на вечеринки с крутыми парнями! Станем популярными в универе и заработаем себе авторитет среди старшекурсников!
Леся хмыкает и шум воды прекращается.
— Ладно, подумаем, как быть, может, Марина и права. Понюхай, пахнет сигаретами?
— Нет, а от меня?
— Нет, ну все, пойдем на пары, а то и так опаздываем, — голос Леси становится равнодушным и холодным. — А ты, Ириш, не переживай, не сдадим тебя. Увидим — сделаем вид, что все как обычно. Мы еще эту сучку хитрожопую проучим.
Гул голосов стихает вместе с клацаньем каблуков. Хлопок дверью, а потом в туалете повисает тяжелая тишина.
Я делаю вдох, затем еще и еще, а когда выдыхаю — из глаз проливаются слезы, которые я больше не могу сдерживать.
17.2
Толчок в плечо отвлекает меня от бездумного рисования на полях тетради.
— Что-то случилось? — шепчет Ира, а у меня тошнота подступает к горлу от ее лицемерия. — Почему ты плакала?
— Все нормально, — бурчу я, не глядя на соседку. Я не могу на нее смотреть после того, что услышала в туалете.
— Алис…
— Давай не будем отвлекаться от лекции, — прерываю я ее и крепче сжимаю ручку в кулаке.