— Знаешь, что я скажу тебе Ведьма? — я сжимаю ее бедро грубее и втягиваю носом воздух. — К черту их всех.
И целую ее. Почти отчаянно. Чтобы не допускать уничтожающей мысли: как идеально она оттеняет мою больную сторону. Что она инь для моего темного янь.
Нет, блядь. Я не буду думать об этом в таком ключе.
В кармане вибрирует телефон, но я игнорирую его и проталкиваю язык в ее теплый рот, окончательно доказывая себе, что, черт возьми, она нечто большее, чем спор на гребаную тачку…
23.2
Я сижу в тачке. Моя рука свисает с открытого окна. Сигарета медленно тлеет между пальцев.
Я буквально чувствую, как стремительно все, что происходит между мной и Ведьмой, перерастает в нездоровую одержимость, но даже понимание, что я не должен закапывать себя в яму собственноручно, не становится моим спасением.
Я делаю ленивую затяжку и откидываюсь затылком на подголовник.
Твою мать. Я еще не ложился.
Не могу выбросить из головы мысли о Ведьме. Их слишком много. И весь пиздец в том, что я даже не пытаюсь что-то предпринять, чтобы избавиться от них.
Охренеть, блядь.
У меня куча проблем. А все, о чем я сейчас могу думать, — лишь каково было поедать ее маленькие губы.
Я тупо кайфовал от их вкуса.
И эти ее, черт бы их побрал, стоны.
Невинные. И вызывающие привыкание.
Привыкание, которого на хрен не должно быть между нами.
Раздражение невольно вспыхивает под кожей, потому что я знаю: если я думаю об этой девушке даже в ее отсутствие, это не кончится ничем хорошим. Ни для кого из нас.
Я медленно сглатываю и облизываю губы, которые все еще горят от поцелуев на парковке у закусочной.
Я отвез ее в общагу только под утро. А потом какого-то хрена приехал на парковку к универу и до сих пор сижу, вспоминая тепло и мягкость ее губ. Прерывистое дыхание. Тонкие пальцы, цепляющиеся за мою шею. Неумелые движения ее горячего влажного языка. Черт бы меня побрал… Я понятия не имею, как у меня хватило выдержки не трахнуть ее. В тот момент мое желание и похоть граничили с жизненной необходимостью.
Хлопок по капоту вынуждает меня открыть глаза. Блядь. Я даже не заметил, как меня вырубило.
Надавливаю основаниями ладоней на веки, прежде чем замечаю, как Гор опирается о крышу и заглядывает ко мне в окно.
— Может, объяснишь какого хера ты не берешь трубки?
Я еще раз надавливаю пальцами на веки и окончательно стряхиваю с себя сон.
— Занят был, — хриплю я.
Недоверчиво промычав, Гораев бросает насмешливо:
— И кем же ты был так занят?
Мы обмениваемся с ним взглядами, его — без слов говорит мне о том, что мой друг знает и сам ответ на свой вопрос. Но тот факт, что я выбрал ее вместо них, выводит Гораева из себя.
Отчасти оттого, что Алиса его раздражает просто одним своим существованием. И от этого же понимания у меня в груди что-то вспыхивает. Что-то похожее на враждебность.
— Напомни, когда я в последний раз отчитывался перед тобой?
— Тебе не кажется, что ты слишком увлекся убогой?
Внезапное желание прописать ему пару ударов в челюсть становится навязчивым.
— Не понимаю, о чем ты, — я тянусь за пачкой сигарет и одним движением выбиваю одну. Щелчок зажигалкой — и салон наполняет тяжелый запах дыма. — Мне бросили вызов. — Выпускаю тонкую струю дыма и снова откидываюсь на спинку сиденья. — Я не хочу спугнуть ее раньше, чем добьюсь своего.
Гораев опускает голову и мрачно смеется, а у меня костяшки пальцев жжет от желания встретиться с его лицом.
— Ты слишком долго возишься с ней. — Гор наклоняется и придвигается ближе. — Это становится утомительным.
Я пересчитываю зубы кончиком языка, не обращая внимания на то, как внутри все распирает от потребности выпустить агрессию.
— Все идет по плану, — сухо отвечаю я и стряхиваю пепел на улицу. При этом не разрывая зрительного контакта с другом.
Гор сужает глаза, играя желваками.
— То, что ты вчера продинамил нас, говорит об обратном.
Он один из тех, кого невозможно прочитать. Даже если вам кажется, что его суровое выражение лица и жестокие темные глаза о чем-то говорят, вам кажется. Никому неизвестно, что у этого мудака на уме. Но он мой друг. И с ним обычно весело. Было, по крайней мере, пока между нами не образовалось одной маленькой проблемы.
— У тебя появились сомнения на мой счет? — интересуюсь я, лениво подняв бровь, будто его присутствие начинает меня утомлять.
— Я не знаю. Наши планы часто идут в разрез с реальностью. Но вот что я тебе скажу, Багира. Все они — шлюхи. Не смотри, что она юна и наивна. Эта сучка в два счета поимеет тебя, прежде чем это сделаешь ты. Уже имеет.