Выбрать главу

Я откидываюсь на спинку сиденья и накрываю лицо ладонями, и, к большому сожалению, у меня не выходит справиться с нахлынувшими слезами. Я плачу, плачу и плачу. А когда добираюсь до общаги, то прекращаю понимать, где реальность, а где туман, окутывающий меня с каждой секундой плотнее.

В голове не осталось никаких мыслей. Я просто забралась с головой под одеяло и больше оттуда не выбиралась.

— Алиса… — Меня кто-то толкает, но сил разлепить веки нет. — Алиса, к тебе тут пришли… — А затем в сторону: — Она спит так уже два дня… иногда плачет во сне… я пыталась разбудить ее, но она не реагирует.

— Выйди, — железно припечатывает знакомый голос.

Моргаю.

Скрежет ножек стула по полу становится отчетливей. Я слышу стук каблуков и тихий шорох, а затем в мои легкие проникает дорогой аромат сладких духов.

— Я знаю, что ты слышишь меня, Алиса.

Слышу. Очень хорошо слышу. Вот только не понимаю, какого черта эта женщина делает здесь.

— Я знаю о неприятной ситуации, которая произошла между тобой и моим сыном. Я хочу знать, предохранялся ли он.

В груди закручивается жгучая воронка. Как она смеет?

25.2

Предохранялся ли он…

Это все, что ее интересует? Нет, нет… я не хочу, чтобы это было на самом деле. Я не хочу верить в существование таких жестоких людей.

Сердце так сильно колотится, что я чувствую его пульсацию в горле. Судорожный вдох и резкий выдох.

Я хочу исчезнуть.

Зажмуриваюсь.

Черт. Я не могу… кажется, я не могу дышать. Меня охватывает такая сильная неконтролируемая дрожь, что никак не выходит ее остановить.

Откуда его мать вообще знает? И что она знает? Неужели… Дыхание перехватывает от огня, разрастающегося в груди. Неужели Багиров все доложил ей? Это он послал ее сюда? Подослал свою мать, чтобы она все уладила?

Ужасный острый привкус раздражения наполняет/обжигает горло и вызывает тошноту.

Ненавижу…

Я стискиваю зубы, ощущая, как абсолютная ярость буквально воспламеняет меня изнутри. И эта ярость превращается в отвращение. К этой женщине. К ее сыну. И всему миру, который оказался слишком жестоким для меня…

— Я ведь тебя предупреждала, Алиса, чтобы ты держалась от него подальше, — тихий противный женский голос напоминает о том, что ректорша до сих пор здесь. — И уж тем более не разговаривала с ним. Ты должна была разворачиваться и бежать в противоположном направлении, как только видела его. Но ты не послушала меня. И чего этим добилась?

Зажмуриваюсь еще сильнее.

Сердце колотится о ребра, а в голове пульсирует только одно:

Заткнись. Заткнись. Заткнись.

Я комкаю пальцами одеяло.

Вдох и выдох.

— Уходите, — шепчу я, дрожа всем телом, но, видимо, мой голос оказался недостаточно громким.

Потому что Мариана Арслановна не уходит и продолжает поучительным тоном:

— Ты ведь умная девочка и, надеюсь, понимаешь, что беременность сейчас для тебя…

Я резко присаживаюсь на кровати и, превозмогая вспыхнувшую внизу живота боль, шиплю:

— Убирайтесь!

Мать Илая качает головой. Но даже не подает вида, что мой порыв смутил ее. Она смотрит на меня, как на какое-то недоразумение.

— Глупо, очень глупо. Я пришла помочь тебе.

— Вы пришли, чтобы прикрыть задницу своего сыночка!

Она прочищает горло и после небольшой паузы заявляет:

— Конечно же я здесь ради своего сына. Илай молодой парень. Перспективный. И я не хочу, чтобы это дурацкое стечение обстоятельств испортило ему жизнь.

— Дурацкое? — сипло повторяю я, а глаза уже начинают жечь подступающие слезы. — Ваш сын взял меня силой, — шиплю, выходя из себя. — По-вашему, это дурацкое стечение обстоятельств? Может быть, посмотрим, что на это дурацкое обстоятельство скажут в полиции?!

Я впиваюсь пальцами в матрас, выдерживая на себе острый взгляд ректорши.

— Не заводись, Алиса. Под дурацким стечением обстоятельств я имела в виду спор между парнями. А не то, что произошло между тобой и Илаем.

Мои ноздри раздуваются от того, как часто я дышу.

Я щурюсь непонимающе.

— При чем здесь какой-то спор?

— Разве ты не знаешь? — Мариана Арслановна вскидывает бровь. — Илай поспорил на свою машину.

Я все так же непонимающе смотрю на нее.

— Господи. — Женщина прикладывает пальцы ко лбу, недоуменно качая головой. — Конечно же ты не знала.

— Не знала о чем?!

Я пытаюсь дышать, но воздух будто превращается в тяжелые густые клубы дыма. Вот только не это удушает меня. А слова, которые я слышу в следующую секунду: