Вообще-то на самом деле я не хочу владеть конюшнями Малверна ни в каком их виде. Я не желаю иметь дел с богатыми покупателями, каждый октябрь приезжающими на бега и для покупки породистых лошадок Малверна. Мне не нужны ни его деньги, ни его репутация, ни возможность заниматься чем угодно, уезжая с острова. Мне не требуется сорок голов лошадей, чтобы ощущать себя полноценным человеком.
А хочется мне вот чего: иметь собственную крышу над головой, открытые счета у Грэттона и Хэммонда, но самое главное — мне нужен Корр.
Впервые за девять лет я запираюсь в своей квартире, помня о Мэтте Малверне и его здоровенных кулаках. Я долго лежу без сна, прислушиваясь к тому, как яростно бьется о скалы океан на северо-западном берегу острова, и думаю о пегой кобыле.
Наконец я засыпаю, и мне начинает сниться тот день, когда я смогу повернуться спиной к Мэтту Малверну и отправиться своей дорогой.
Глава двенадцатая
Пак
Рассвет едва занимается, когда я спешу к большому загону, где пасется Дав. Ужасно холодно. «Холоднее, чем в аду» — так говаривал мой папа, а мама всегда интересовалась: «Ты вот такому языку хочешь научить сыновей?» И так оно и было на самом деле, ведь Гэйб тоже однажды так сказал. Да, сегодня холодно, но не настолько, чтобы подморозить грязь, — такое вообще в очень редкие годы бывает, — так что я поскальзываюсь и вздрагиваю и дрожу по пути через грязный двор. Я стараюсь не замечать того, как нервничаю. Это почти помогает.
Я зову Дав и колочу кофейной жестянкой по столбику ограды. Корма я принесла немного — я дам ей еще после нашей тренировки, — но в общем достаточно, чтобы ее привлечь. Я вижу ее грязный крестец, что высунулся из-под навеса. Хвост Дав даже не вздрагивает, и я снова поднимаю шум.
Я подпрыгиваю на месте, когда прямо у моего правого уха раздается голос Финна:
— Она же знает, что ты чокнутая, вот и не хочет подходить.
Я окатываю Финна бешеным взглядом. Где-то в Скармауте кто-то готовит мясной пирог, и ветер доносит до нас его запах. Мой желудок тут же отзывается громким урчанием, как будто хочет рвануться навстречу соблазнительному аромату.
— Я не чокнутая. А тебе разве не следует сейчас прибираться в кухне или что-то еще такое делать?
Финн пожимает плечами и встает на нижнюю перекладину изгороди. Холод на него как будто не действует.
— Дав! — весело зовет он.
Я с удовлетворением отмечаю, что Дав ни на дюйм не сдвигается с места, слыша его голос.
— Ну, — заявляет Финн, — она просто бесполезная кляча, вот что. Чем ты сегодня займешься?
— Отведу ее на пляж, — говорю я и касаюсь носа тыльной стороной ладони; погода такая, что мне кажется: из носа вот-вот потечет, хотя пока все в порядке.
— На пляж? — переспрашивает Финн. — Зачем?
Мысль о том, что нужно ему отвечать, раздражает меня, как и сам ответ, потому я просто достаю из кармана шерстяной куртки лист с правилами бегов и протягиваю Финну. Пока он разворачивает листок, я снова стучу жестянкой по столбику и пытаюсь не слишком жалеть себя, пока Финн читает. Я точно знаю, когда он добирается до того самого места правил, потому что он вдруг поджимает губы.
Когда мне впервые пришла в голову мысль об участии и бегах не на водяной лошади, а на Дав, я думала, что смогу тренировать ее где-нибудь вдали от пляжа и только в день бегов приведу туда. Но в правилах, которые дала мне Пег Грэттон, четко сказано: я не могу этого сделать. Все участники должны тренироваться в ста пятидесяти ярдах от береговой линии. Штраф за нарушение: дисквалификация и потеря денежного взноса. Мне даже кажется, что все это придумано специально для того, чтобы помешать лично мне, хотя я и понимаю, что тому есть серьезные причины. Никому не хочется, чтобы водяные лошади бешено носились где попало по острову, тем более до ноября осталось совсем немного.
— Может, ты могла бы попросить сделать для тебя исключение? — предполагает Финн.
— Я вообще не хочу, чтобы они меня замечали, — возражаю я.
Если я пойду к распорядителям и устрою шумиху по поводу Дав, меня могут сразу дисквалифицировать. В данный момент мой план кажется мне абсолютно несбыточным. И все это из-за брата, который ушел из дома еще до того, как мы с Финном проснулись.