овился неизвестно чем. Все разбежались, остались только лежащий мужчина и сидящий Виктор Борисович. Несмотря на свой рост, начальник имел плохое зрение. Природа, дав одного в избытке, другого неизбежно не докладывает. Имея привычку близорукости, начальник старался оказаться как можно ближе к собеседнику, а подчинённые от этого пугались. Но Борисович не испугался, по-прежнему думал о своём. Когда почувствовал идущий от начальника злой дух, послесловие вчерашнего, то показалось, что, во-первых, насморк прошёл, во-вторых, это богатство запаха принадлежат ему самому. И то, и другое было неправдой. Проснулся лежащий, стал разговаривать, и Борисович смог беспрепятственно уйти. Вернулся лишь к отходу локомотива, замёрзший, неправильно одетый. Некоторые решили, что случилось любовное приключение. На следующей станции спектакль повторился. Когда Борисович явился в одетых наоборот брюках, Гаврила сказал, что в таком возрасте сексом нужно пользоваться осторожно. Борисович юмора не понял, а неутомимый Гаврила бегал и звонил, звонил и бегал, не умея остановиться, не зная какой придумать финал. Борисович похудел, стал предельно задумчив. Измаялся мужчина, надоела ему жизнь. Решил напиться и упасть под поезд. Первое получилось сразу. После долгого воздержания алкоголь сработал быстро, но мысли в голове стали чугунные. Виктор Борисович никак не мог придумать подробности случайной гибели, чтобы никого зря не обидели. Так ничего не изобретя, поднялся злой-решительный. Выходя что-то задел, падая, оно больно стукнуло, от удара стал ещё решительней. Морозный воздух добавил бодрости, и желание поступка переполнило. Положил голову на рельс, но поезд не трогался. Послышались голоса, переждал. Поезд едва заметно вздрогнул, Виктор Борисович испугался, но было поздно. Колесо свершило пи эр квадрат, и пришлось зажмуриться от летящих навстречу огней. Успел понять, что это катится его собственная голова, темнота надвинулась и проглотила... Ударил яркий свет. В операционной тихо. Лицо пожилого хирурга. Хорошее лицо умное, но что-то смущало. Вгляделся и понял,- на носу большая прищепка. Зауважал героического человека, который спасает жизни, несмотря на недомогание. Вот и его спасли. Борисович поднял ещё не окрепшую голову и увидел остальных. Все они, как и главный, были с прищепками на лицах. Заплакал от восторга благодарности и очнулся в вагончике. Подумал: «Быстро это я заболел-выздоровел» - увидел стоящего над ним Гаврилу и сам встал рядом. - Скажи, Гаврила, из-за меня никого не уволили. - Да кто ты такой, чтобы из-за тебя увольнять? - Всё-таки несчастный случай. Не каждый день под поезд бросаются. - И кто же этот несчастный? - Я это. Мне же на днях голову отрезало. Едва спасли. В глазах молодого товарища появился испуг. Борисович потрогал шею, сел и замолчал, уставившись невидящим взглядом себе под ноги. И тут... Совсем рядом заметил то, что безуспешно искал уже несколько дней. Оно лежало прямо возле, как мираж или бред. Некоторые граждане из-за границ привозят автомобили и стиральные машины, другие, попроще, телевизоры и магнитофоны, третьи, совсем простые, джинсы и порнографию. Есть ещё некоторое количество, часть из которого из-за большого ума, другая из-за его полного отсутствия, привозят то, что для жизни настолько лишнее, что и говорить не о чём. Давайте и поговорим ни о чём. Приходилось ли Вам видеть милые розыгрыши иностранных студентов, когда кусочки сахара в горячем чае превращаются в забавных, в некотором смысле, червячков, которые весело резвятся и только что не выпрыгивают из стакана. Из шуточек это самая невинная. То, что привезли Гавриле, было настолько круто, что сам Гаврила в первые секунды оторопел. Пока он торопел, его озабоченный друг смотрел в окно, где стояла, ещё не оборудованная сигнализацией новенькая иномарка. Теперь настала пора торопеть Виктору Борисовичу, и он это сделал с блеском. Гаврила даже испугался, так разительно изменилось лицо пожилого товарища. Это было чревато сердечным инфарктом, и молодой человек решил дальше не шутить. Взял иностранную подделку в руки, потискал в ладонях и спрятал в карман. Борисович замахал руками, заплакал. Гаврила испугался уже не на шутку. Обнял коллегу, погладил его вспотевшую лысину, и они заревели вместе. - Что это было? - спросил Борисович, когда к нему вернулся дар речи. - Это сувенир, - ответил Гаврила, когда смог говорить. Теперь они смеялись, сначала негромко и вразнобой, потом дружно и безобразно громко. Слёзы не прекращались, хотя теперь имели другую природу. Гаврила достал спрятанное в кармане, Виктор Борисович осторожно взял в руки. Переглянулись. - Гаврила, а чем это у нас пахнет?