Мой голос затих, и в комнате воцарилась тишина.
– Скажите, – спокойно уточнил доктор. – Она выглядела примерно вот так?
Задрав рукав, он продемонстрировал блеск чешуи, слишком мелкой для дракона, поэтому она казалась немного странной. Я кивнула:
– Только не зелёная, а белая.
– Логично, – кивнул Лоран и усмехнулся: – Поздравляю, мисс Линаэль, теперь вы – полноценный дракон. Мистер Райнер, позаботьтесь о том, чтобы мисс прошла соответствующее обучение в кратчайшие сроки.
– Не сомневайтесь, – отозвался Райнер. – Организуем факультативные занятия на полигоне.
– Тогда понятно, почему вы не кричали от боли всё это время, – заметил доктор, обрабатывая рану какой-то жидкостью. – Регенерация ускорилась, и теперь вы будете легче переживать любые проблемы со здоровьем. Вас можно только поздравить: мало у кого в таком возрасте происходит раскрытие резерва.
После этих слов комната погрузилась в молчание. Доктор был сосредоточен на на обработке раны и накладывании биинтов, Райнер смотрел на меня каким-то особенно тяжёлым взглядом, а я боялась что-то сказать, чтобы не выдать своё волнение.
Неужели это всё-таки произошло?
Несмотря на все уверения Райнера, что однажды моя драконица всё-таки пробудится, я почти перестала в это верить. Зачем обнадёживаться зазря? Но то, что случилось – неужели это и есть пробуждение?
Наконец, доктор закончил с перевязкой. Почти вся рука и шея скрылись под мягко натянутым бинтом. Ещё некоторое время я чувствовала движение его силы в моём организме, пока он, наконец, не принялся убирать свои вещи обратно в саквояж.
– Через три дня придёте на осмотр. Возможно, к тому времени кожа успеет полностью обновиться, если этого не произойдёт – просто сделаем перевязку. И берегите себя. Такими темпами вас все доктора в округе будут знать в лицо.
– Придётся на цепь посадить, – мрачно отметил Райнер. – Она на вид только тихоня, а по факту вечно в самой гуще неприятностей.
С этими словами он встал и жестом предложил дракону пройти к выходу:
– Я сопровожу вас на осмотр других адептов в этой гостинице.
– Много их здесь?
– Десятка два…
Оба покинули комнату, и их голоса затихли за закрывшейся дверью.
***
Райнер вернулся нескоро. За окном уже давно стемнело, и сидеть в одиночестве в комнате было жутко скучно. Здесь не было ни книг, ни чего бы то ни было ещё, чем я могла бы заняться, а потому сон скоро сморил меня. И проснулась я от того, что щёлкнул замок на двери. Вздрогнула. Приподнялась на локте и поморгала, пытаясь сфокусировать спросонок взгляд.
– Всё в порядке? – спросила я, взбираясь выше на кровать. – Никто не ранен?
– Ничего серьёзного, – отозвался он, снимая сапоги. Сел на край кровати и устало упал на неё спиной.
Должно быть, он здорово устал.
– Тебе надо поспать, – я осторожно сползла с кровати. – Мне хватит места на диване.
Ну, почти.
– Не говори ерунды, – отозвался он. – Мы не первый раз спим на одной кровати.
Я встала и посмотрела прямо на него.
– Райнер, – голос мой чуть дрогнул при произнесении его имени без официальных приставок. – Почему ты привёз меня сюда? Почему меня не поселили с Эрикой?
– Почему? – ему пришлось немного задрать голову, чтобы посмотреть мне в глаза. – Потому что я хотел ещё немного побыть вместе с тобой. Или, если я профессор, то мне нельзя чувствовать к кому-то привязанность и желание побыть наедине?
– М-мистер Райнер…
Он встал, подошёл ко мне и провёл пальцами по щеке, убирая с лица распушившиеся со сна волосы.
– Пока никто не слышит, можешь называть меня просто Рей.
После этого дракон молча отправился в душевую, а я, резко вдохнув, села на край кровати.
“Хотел ещё немного побыть с тобой”.
“Ещё немного”.
Безумство какое-то. У него проявилась брачная татуировка, но он всё равно постоянно рядом. Будто пытается надышаться, прежде чем утонет в неизбежных чувствах ко своей истинной, которые рано или поздно всё равно возникнут.
Я подошла к окну и распахнула его настежь, впуская в дом холодный зимний воздух. Вдохнула его полной грудью. Прохлада нежно окутала меня, проясняя немного мысли.
Небо сегодня впервые за долгое время было совершенно ясным, и прямо передо мной светила огромная белая луна, которая заставляла блестеть покрытые снегом крыши города. В груди что-то дрожало одновременно от волнения, боли, счастья и восхищения.