Громкий стук в дверь заставил нас резко подняться. Райнер скатился с меня и замер, прислушиваясь.
– Кто это? – шёпотом спросила я.
– Не знаю, но может сделаем вид, что нас здесь нет?
Я уже собралась было согласиться, но Райнер всё-таки встал, вздохнул и громко спросил:
– Кто там?
– Это я, Рей. Пустишь переночевать?
– Профессор Лэйдон, – прошипел Райнер. – Вот чёрт.
Я юркнула под одеяло и притворилась спящей в надежде, что морозный воздух из окна собьёт с толку незванного профессора, и тот не почувствует никаких подозрительных запахов. Райнер в это время намотал на пояс полотенце и прошёл к двери.
Приоткрыл её.
– В чём дело? – проговорил полушёпотом.
– Да мест совсем не осталось. Я пока последних расселял, всё заняли, а в Айсхолл возвращаться не охота: моя комната как раз была в зоне поражения. Можно я у тебя пристроюсь? Хоть на полу.
– Как ты себе это представляешь?
– В шкафу же наверняка целая куча дополнительных одеял и подушек. О, да у тебя тут шикарная кровать, вместе по… – он запнулся на полуслове, а потом добавил шёпотом: – Ты тут не один, что ли?
– Это адептка Линаэль Хант-Варгас, – пояснил Райнер. – Уже спит, наверное.
– А чего ты её сюда притащил?
– А куда? Тут недалеко Ян был, я его сразу вызвал, чтобы он осмотрел беднягу. Да и как её без присмотра оставить? За два дня она пережила магическую кому и обожгла полтела.
– Ладно-ладно, убедил. Я и сам, если честно, не стал бы оставлять Эрику, если бы лично не видел её на полигоне. Так ты меня впустишь уже или мне на пороге ночевать? Хоть коврик кинь, что ли.
– Вот же… ладно, заходи.
Я старалась не шевелиться и вообще не подавать никаких признаков жизни. Почему именно он? Лучше бы нам вообще никогда не встречаться и не пересекаться! Стыдно-то ка-ак!
Некоторое время в комнате царила тихая суета. Потом Лэйдон закрылся в ванной, послышался шум воды, и Райнер лёг рядом со мной.
– Я ведь вижу, что ты не спишь, – прошептал он. – Придётся сегодня без лечения. Но завтра…
– А как же твоя истинная? – спросила я, вынырнув головой из-под одеяла.
– Пока что никакой истинной нет, – ответил он. – А метка вообще выглядит не так, как обычно выглядит брачная татуировка. Возможно, это что-то совсем другое.
Я взволнованно приподнялась на локте.
– Это точно не брачная татуировка?
– Не знаю. Но у неё нет цвета стихии. Так не должно быть.
Я сощурилась, пытаясь рассмотреть цвет татуировки в ночном полумраке, но мне не было известно, как подобная метка должна выглядеть.
– Тогда что это за метка?
– Надеюсь, что мы скоро это выясним.
Он подался ко мне и, ласково обхватив ладонью мою шею, мягко поцеловал губы.
– Мне неизвестно, что будет завтра, – добавил он тише. – И не могу обещать ничего. Но сегодня, здесь и сейчас, я рядом. Хорошо?
– Хорошо, – покивала я.
Он приподнялся на кровати, одной рукой обнял меня за плечи, а другой обхватил за ягодицы и, припав к моим губам, уложил меня на спину. От осознания, что за стенкой принимает душ профессор Лэйдон, возбуждение стало ещё острее. Я с трудом сдерживала стон.
Когда его рука проникла под край ночной рубашки и прошла по бедру к обнажённым ягодицам, я чуть отстранилась:
– Мы же не будем делать это сейчас?
– Не будем, – выдохнул он. – Но здесь довольно прохладно, и нам не помешало бы прогреть постель.
– Это говорит мне огненный дракон?
Он усмехнулся, потом расстегнул на мне пуговки, которые тянулись от горла к нижнему краю рёбер и, обхватив один сосок пальцами, второй поймал губами и втянул его в рот, заставив меня перестать дышать. Между ног появилась пульсация, и я даже почувствовала, как начала выделяться влага.
Некоторое время он дразнил меня, заставляя выгибаться, стучать кулаками по постели, я чуть не начала умолять его прекратить эту пытку. И когда я была на грани того, чтобы заплакать от слишком сильного наслаждения, он опустился ниже, несколько раз провёл языком по разгорячённым складочкам и, отыскав набухший бугорок, вобрал его в себя.
Не знаю, как мне удалось не закричать. Я забилась под ним, голова металась из стороны, а внутри всё ритмично сжималось с такой силой, какой я не смогла бы приложить нарочно. Но Райнер не выпускал меня. И от того пик наслаждения длился долго, стихая медленно и постепенно.