«И впрямь нарцисс», — про себя усмехнулась Мика, но сама тем не менее не могла отвести от него взгляд. Влажные волосы тёмными колечками налипли на лоб, глаза горели лихорадочным азартом, но на губах блуждала привычная ленивая полуулыбка.
После двухминутного перерыва судья дунул в свисток, известив о начале последней, решающей четверти. Игроки вновь ринулись в атаку. Колесников бросился на подбор* (* т. е. забрать отскочивший после неудачного броска мяч), но на этот раз красиво не получилось.
Мика даже не поняла, что произошло. Вот Женя прыгнул в попытке отбить мяч у верзилы, а вот уже оба с грохотом повалились на пол. Ну а мяч, словно пушечное ядро, полетел прямиком в неё.
Всё случилось так быстро, что она не успела ни закрыться, ни отклониться. Только растерянно моргнула — и в лоб ударило тяжёлым и шершавым. Голова дёрнулась назад и тут же наполнилась вязким гулом. Этот гул смешался с воплями болельщиков и усилился в разы так, что стал нестерпимым. Ещё и те, кто сидел вокруг, начали её тормошить, что-то обеспокоенно спрашивать. Хотелось отмахнуться от них, чтоб отстали, чтобы её никто не трогал.
Она поднялась, чуть покачнулась, но устояла и вышла из зала. Какой-то мужчина, сидевший сразу за ней, увязался следом, предлагая помощь.
— Всё со мной нормально, — глухо ответила она. — Ничего не надо, спасибо. Хотя… может, подскажете, где здесь уборная?
Неравнодушный мужчина вызвался её даже проводить туда.
— Может, ещё что-то нужно? Не стесняйся…
Словно невзначай он приобнял Мику за талию. Та сразу напряглась: что это? Обычное участие или…?
На всякий случай она аккуратно вывернулась и ещё раз сухо поблагодарила:
— Спасибо, ничего не надо.
Закрывшись в уборной, она перевела дух. Надо же — лёгкое прикосновение, может быть, даже случайное, незнакомого человека, а всю передёрнуло. Так противно стало, аж до судорог в животе, хотя гаптофобией она не страдала. Вроде бы.
Просто этот человек… было в нём что-то липкое, скользкое и в то же время настораживающее. Этот его мягкий шелестящий тон, навязчивая услужливость, странный мутный взгляд… Брр. Мика снова передёрнулась. Зато голова почти перестала болеть. Точнее, она про неё забыла.
Ополоснув лицо и руки, она посмотрела в зеркало. На лбу краснело пятно от удара. Мика поправила волосы, прикрыв вьющейся прядью лоб. В сумочке нашла номерок и вышла из уборной.
Сколько длится матч, она не знала, но боялась, что он может с минуты на минуту закончиться, и тогда в вестибюль повалит народ, в том числе и девчонки из класса, а встречаться с ними Мике совершенно не хотелось. Ведь наверняка они видели, как ей прилетело. Да все видели. А эти ещё и посмеялись наверняка.
Не со зла, просто они такие. Вот недавно в школьной столовой Света Скороходова поскользнулась на пролитой кем-то овсянке и упала — так над ней все потешались, шутили, высмеивали. Один Колесников не смеялся, ещё и пожалел, встать помог. Но он всегда с девочками милый. А остальные весь день над ней, бедной, глумились, даже не понимая, что это жестоко.
Мике тогда и со стороны наблюдать ту сцену было неприятно, а уж самой становиться объектом подобных шуточек… нет, нет, не дай бог. Стать посмешищем — этого она боялась с самого детства и, хотя старалась не показывать виду, всегда относилась очень болезненно к тому, что о ней говорят и думают другие.
Она торопливо пересекла вестибюль, взяла в гардеробе пальто, накинула и, застёгивая пуговицы на ходу, выскочила на улицу. Пару секунд постояла на крыльце, пытаясь сообразить, откуда они с Лёшей пришли почти два часа назад. В густой синеве ранних октябрьских сумерек всё казалось каким-то другим.
Шли они мимо парковки, это она помнила. Им ещё приходилось лавировать среди плотно стоящих машин.
Как раз в этот момент чуть поодаль одна из машин, пиликнув, мигнула фарами.
Точно, спохватилась Мика, вон она, эта парковка. Устремившись на свет фар, она не обратила внимания, как от стены здания отделилась чья-то тень и последовала за ней…
16
Мужчина нагнал её уже на парковке. Поймал за локоть и, тяжело дыша, сказал:
— О-о, снова ты. А я гляжу, ты или не ты. Ну как голова?
Мика испуганно шарахнулась. Мужчина то ли решил, что она падает, и придержал её, то ли просто не хотел выпускать, но локоть сжал ещё крепче. Черты его были скрыты полумраком, но Мика сразу его узнала — это он провожал её до уборной и настойчиво предлагал помощь. Но откуда он здесь? Следил? Мике казалось, что от одного его взгляда под кожу пробирается мертвенный холод.