Я хмурюсь, мои глаза сузились, глядя на нее.
— Зачем? — судя по тому, что мне сказали, ей плевать на персонал. Ваня Кастеллано — не что иное, как защищенная, избалованная принцесса, чья идея развлечься — увеличить лимит кредитной карты ее отца.
Ну, это было ее представление о веселье. Теперь она не будет подсовывать что-нибудь своему папе.
— Потому что я хочу увидеть, где ты их похоронил, и засвидетельствовать свое почтение, — взгляд ее глаз говорит мне, что она искренна. Наклонив голову, я веду ее от семейной могилы через небольшое кладбище. Антону и моим людям пришлось создать совершенно новый участок для размещения шестидесяти погибших сотрудников. В главном отсеке всем им не хватило места, и поскольку в данный момент у нас не было возможности их опознать, мы не смогли связаться с их семьями.
Девушка рядом со мной тихо всхлипывает, ее грудь вздымается, а слезы текут по ее бледным щекам. Это странная реакция, но реальная. Любопытно. Ваня не подала и намека на то, что плакала по своим родителям, а здесь рыдала из-за помощи.
— Почему все камни пустые? — икает она.
— Мы пока не смогли их идентифицировать, — говорю я ей. — Антон сфотографировал их лица, чтобы мы могли провести поиск. Мы добавим имена тех, кого сможем идентифицировать. Я предполагаю, что твой отец вел учет тех, кого он нанял. Вот с чего мы начнем.
Ваня шмыгает носом, ее горло заметно покачивается, когда она вытирает слезы.
— Вам не нужны файлы, — говорит она. — Где фотографии?
— Что? — я смотрю на нее ошарашенно.
Ее голова поворачивается и смотрит на меня.
— Где фотографии? — она разговаривает со мной так, как будто я тупой. Ее слова медленны и пунктуальны.
Я фыркаю.
— Ты же не ожидаешь, что я подумаю, что ты сможешь опознать всех этих людей? — я задаю ей вопрос, на моем лице написано недоверие.
— Я знаю каждого из них, — она уверена, что сможет их идентифицировать. Даже Ада, которая некоторое время работала горничной у Кастеллано, прежде чем выйти за меня замуж, не знала имен всех моих сотрудников, а в моем доме их значительно меньше.
— Антон, — зову я его. Он отвечал за то, чтобы тела были захоронены и каталогизированы. Мой заместитель подбегает оттуда, где он разговаривал с одним из мужчин, рывших могилы.
— Да, босс? — спрашивает он, переводя взгляд между нами двумя.
— У тебя есть эти фотографии персонала? — спрашиваю я. — Принцесса думает, что сможет опознать для нас всех сотрудников по их фотографиям.
Антон скептически смотрит на мою маленькую пленницу. Он слышал о ней то же самое, что и я. Она испорчена. Уполномоченная. Не узнала бы метлу, если бы она ударила ее по лицу, не говоря уже о имени слуги.
— Конечно, — он роется в кармане и достает полароидные снимки, которые взял у всего персонала. — Они в порядке.
Антон указывает на ряд могил.
— Прямо вниз, а потом они вернутся сюда.
Моя мышка кивает, глядя на первую фотографию, и ее глаза блестят от слез. Чем она так расстроена?
— Если ты не можешь их опознать, мышонок, — издеваюсь я над ней. — Так и скажи. Мы все знаем, какая ты избалованная маленькая принцесса.
Огонь в ее глазах, когда она смотрит на меня, заставляет мой член напрягаться. Ее карие глаза прищурились, лицо покраснело от гнева. Бля, она красивая.
Не то чтобы это имело значение. Скоро она перестанет быть моей проблемой.
— Если твое определение испорченности означает, что я проводила время на кухнях и в садах, воспитывая тех самых людей, которых ты только что похоронил, то да, я испорчена, — шипит она. Ее рука вытягивается вперед, указывая на могилы вокруг нас. — Это были люди, которые воспитали меня, когда моя семья была слишком занята вечеринками, чтобы заботиться о том, что они оставили свою четырехлетнюю дочь дома одну. Это были люди, которые меня обнимали. Люди, которые держали меня, когда я плакала. Они были моей семьей больше, чем мертвые тела в том мавзолее. Если это делает меня испорченной, пусть будет так.
В конце концов, у моей маленькой мышки есть позвоночник. Она мечется над первой могилой. Мы с Антоном следуем.
Ваня передает первое фото Антону.
— Лонни Андерсон, пятьдесят четыре года, — говорит она ему. — Главный садовник. Раньше он позволял мне помогать ему сажать цветы. Научил меня всему, что я знаю о садоводстве. Раньше мне разрешали собирать цветы в специальном месте, когда мне было грустно.
Другая фотография.
— Селия Санторини, — продолжает она. — Она работала пекарем на кухне. Научила меня печь хлеб и таскала мне кексы, когда мама не разрешала мне есть, — другая фотография. — Кэл Данн. Главный дворецкий. Играл со мной в настольные игры и укладывал меня спать, когда мои родители были в клубе или были слишком пьяны, чтобы заботиться обо мне. Его жена Мел помогала мне купаться и одеваться, когда я была моложе, потому что мои родители никогда не помогали мне учиться.