— Что за чертовщина? — спрашивает дьявол, осматривая маленькие, тесные помещения моего владения. В одном углу стоит двуспальная кровать, письменный стол и книжная полка с разбросанными книгами и школьными принадлежностями, стул для чтения и небольшой открытый шкаф.
Вот и все.
— Моя комната, придурок, — шиплю я. Покачав головой, я направляюсь к шкафу, достаю небольшую спортивную сумку и с головокружительной скоростью начинаю запихивать в нее свою одежду. Мне не нужно, чтобы он судил, что я ношу поверх всего остального. Адриан прикован к двери. Он выглядит апоплексичным, продолжая насмехаться над единственным местом утешения, которое я когда-либо знала.
— Это не комната, — усмехается он. — Это шкаф.
Я пожимаю плечами и беру несколько книг, которые хочу взять с собой.
— Чего ты ожидал?
— Это комната горничной…
Это заставляет меня закатить глаза.
— И ты называешь меня принцессой. Претенциозный мудак. Тот факт, что я никогда не подметала пол и не пылесосила ковер, не означает, что я избалованная. Я научилась готовить и печь. Заботиться о живом. Возможно, от меня ожидали, что я научусь этикету и манерам, но это не делает меня принцессой или избалованной. Тот факт, что я ничего не знала о финансах моей семьи или повседневных делах, не делает меня наивной или защищенной. Я не закрываю глаза на то, что делала моя семья, просто мне никогда не разрешали участвовать.
Не то чтобы я когда-либо этого хотел. Моя семья имела дело с гораздо худшими вещами, чем наркотики и оружие. Они имели дело с плотью и сексом.
Адриан, очевидно, ничем не отличается. Я всегда надеялась, что это так. Вздыхая от его молчания, я прохожу мимо него и хватаю небольшой кожаный дневник, который храню под подушкой.
Стреляй.
Бросив дневник в сумку, я тянусь за упавшей на пол фотографией. Более быстрые пальцы хватают её прежде, чем я успеваю её схватить.
— Кто это? — спрашивает Адриан, глядя на фотографию.
— Это мы с Адой, когда она впервые приехала сюда жить, — говорю я ему. Нет причин лгать.
— Я знаю это, — усмехается он. — Я говорю о женщине, обнимающей Аду.
Я хмурюсь. Как он не знает, кто она? Ада показала бы ему фотографии, я в этом уверена.
— Это мать Ады, — он на самом деле не знает? — Кора.
Он бросает на меня озадаченный взгляд.
— Нет, это не так, — рычит он. — Я встретил мать Ады, и это не она.
Он что теперь?
— Если только ты не провел сеанс, — усмехаюсь я. — Я в этом сомневаюсь. Она умерла, когда Аде было пятнадцать. Дорожная авария.
Адриан приближается ко мне.
— Не ври мне, мышонок, — рычит он мне в лицо, поднимая руку и обхватывая меня за горло.
— Зачем мне тебе врать? — я отчаянно толкаю его руку, потому что на этот раз он не просто удерживает меня, он сжимает. Жестоко.
— Ада познакомила меня со своей матерью сразу после свадьбы, — рассказывает он мне. — Она очень живая.
— Я не знаю, кого ты встретил, — задыхаюсь я сквозь хватку, которую он держит на моем горле. — Но это была не мать Ады.
Рыча, он отпускает мое горло и кладет фотографию в карман.
— Тебе лучше помолиться, чтобы, это не было ложью.
Я смотрю на него с недоверием.
— Зачем мне лгать о чем-то подобном? — спрашиваю я, мои слова звучат хрипло. Ублюдок, сукин сын, больной, тупой придурок.
— Я могу тебя слышать.
Упс.
Видимо, мои внутренние мысли были не такими внутренними, как я думала.
Ну что ж. Что он собирается делать?
Унизить меня?
Продать меня?
Он уже сделал обе эти вещи, так что этот человек может пойти на хуй.
— Если это мать Ады, — он протягивает мне фотографию, как будто она у меня не была почти всю жизнь. — Кто эта женщина, с которой я познакомился?
— Откуда мне, черт возьми, знать? — я бросаю на него растерянный взгляд. — Я даже не понимаю, зачем ей вообще лгать. Она любила свою мать. Я не вижу, чтобы ей было стыдно за нее.
— Учитывая, как твоя подруга лгала мне на протяжении всего нашего брака, — шипит он. — Я не особо удивлён.
Хм?
Единственный лжец здесь — это он. Он лгал и манипулировал ею, чтобы она шпионила за моей семьей. Она была раздавлена его предательством. Когда она узнала, что он использовал ее для шпионажа и получения доступа к семейному бизнесу, она потеряла его. Для нее это было слишком тяжело.
— Единственный лжец здесь — это ты, — плюю я ему, гнев разливается по моим венам. Его брови хмурятся от моей внезапной горячности. Надеюсь, он увидит ярую ненависть, горящую в моем взгляде. Возможно, он спас мне жизнь, но я больше не буду играть роль послушного пленника. Ада стала жертвой. Не он. Я не позволю ему исказить мои воспоминания о моей подруге, как он исказил ее.